— Садитесь, — со вздохом велел он.
Доктор сел напротив посла, который не спешил говорить: он потер глаза, посмотрел в потолок, снова потер глаза.
— Вас что-то беспокоит? — спросил Эззедин.
Посол помолчал еще несколько тягостных мгновений, затем снова вздохнул, и слова хлынули из него неудержимым потоком.
— Вы совершили поразительную глупость. Теперь у меня нет другого выбора, кроме как ввязаться в эту чушь. Это раздражает. Я считал вас более осторожным и более внимательным к моим потребностям.
— Не понимаю, каким образом я мог не выполнить свой долг перед вами.
— Мальчишка заявил вам, что Господь считает мир дерьмом.
— Откуда вы об этом узнали?
— И вы приняли его предложение заплатить вам за организацию визита ко двору, где он затем поведал бы свою ересь султану и удовлетворил потребности в султанском серале, перед этим заставив всех придворных предаться пьянству и похоти.
— О, нет-нет, все это было в шутку. В английском стиле.
— Шутка? Вы над ней смеялись? А он?
— У них шутят по-другому. Они говорят противоположное тому, во что верят.
— Он именно так поступил?
— По крайней мере, я — да.
— Так вы все это действительно сказали? Донесение правдивое? И вы ничего не сообщили Джаферу.
— Я забыл об этом, когда отчитывался, — слабым голосом ответил Эззедин, хотя отлично помнил момент, когда решил не рассказывать Джаферу ни о чем, кроме обсуждения трав и сексуальной репутации графа Эссекса.
Посол долго смотрел на подбородок Эззедина, потом наконец глубоко вздохнул и сказал, почти улыбаясь:
— Вы знаете, что обладаете в Константинии определенными вещами, которых он желает.
— Вещами? Кто желает?
— Как же вы могли допустить такую ошибку… — Это был не вопрос. Это было сказано почти с жалостью, включая жалость к самому себе: — Он устроит скандал при дворе, когда мы вернемся домой. Ума не приложу, как вам уйти безнаказанным. Будут выдвинуты обвинения, и на них придется ответить; какой-нибудь визирь, который защищает и продвигает Джафера, будет назначен судьей; кого-то из вас накажут. И должен сказать вам, доктор, как человек, который вас уважает, который вам благодарен: Джафер в этом деле вас превосходит. Я сомневаюсь, что вам удастся одержать верх в формулировании своей позиции или привлечь внимание людей, которые смогут повлиять на султана.
Эззедин был ошеломлен потоком известий.
— Но я служил султану верой и правдой.
Посол посмотрел в потолок и сказал:
— Да, возможно.
Подтекст был ясен.
— Кто и чего желает? Я вас не понимаю.
