Лукреция с Воробьевых гор | страница 30



— Вот еще. Не желаю тратить на твоего хандрящего друга свою энергию. Мне самой порой не хватает, — упиралась я, но Игорь настойчиво увлек меня в подъезд:

— Не будь такой жестокосердной. Серж тебе обязательно понравится. Обещаю.

И я сдалась. О Сереже я слышала не раз. Они дружили чуть ли не с детского сада. И теперь парень переживал трагические времена. Поступил он на биофак просто потому, что там работали отец и тетка. В этой среде принято было пристраивать детей поближе к себе. Чада шли по проторенным дорогам и не особенно задумывались ни о своей судьбе, ни о будущем.

Но Сергей был совсем другим. На первом курсе он почувствовал слабое беспокойство. На втором его одолели тревожные сомнения. На третьем он уже твердо знал, что не туда попал, надо уносить ноги и искать единственную, свою дорогу.

Но не тут-то было! Родители и слышать не хотели ничего о каких-то сомнениях и исканиях. Все давно найдено и устроено. Тем более парню грозила армия. Вот уже полгода продолжалась эта война. Сергей совсем зачах и пал духом. Факультет ему так опротивел, что он не мог там показываться.

Позицию Игоря я не понимала. Он как будто встал на сторону друга, но в то же время был решительно против ухода из университета, считая, что такие люди, как Серж, не для армии, его забьют всякие там «деды» в первый же год службы. Наверное, он был прав.

Я поняла это, когда нам открыл сам Сергей. Мы посмотрели друг другу в глаза. Никакая искра между нами не пробежала. Просто я почувствовала, что мы одного поля ягоды. Он был похож на нескладного подростка, худой, как отшельник в скиту. И ясные, как у отшельника, глаза, отрешенные и тоскливые. Он обрадовался нам как-то по-детски, осторожно пожал мне руку.

— Ну что, мизантроп, скучаешь? — бесцеремонно спросил у него Игорь. — У тебя даже свет в окошке какой-то унылый. Правда, Лариса?

Это большая редкость, когда люди, едва познакомившись, начинают говорить друг с другом легко и просто. Слово за слово, и мы с Сережей так увлеклись, что он даже поведал мне свою заветную, тайную мечту:

— Вот уже несколько лет только об этом и думаю: посадить весной зерна в талую землю, смотреть на первые всходы, радоваться, когда они заколосятся. Осенью сжать, смолоть — все своими руками. И испечь хлеб…

Тут вдруг его грустные глаза вспыхнули радостным светом. А я смутилась. Странные мечты у этого юноши. Я, конечно, с первого взгляда догадалась, что это потерянный, несчастливый человек. Он не может понять, кто он такой, зачем в этот мир явился и чем ему заняться.