— Погляди! Вон стоит полицейский! Возьмет да и заберет тебя сейчас!
А сам тоже не без страха подхлестывал лошадей.
В те времена жизнь наша, если не считать преследования жандармов, была очень неплоха, насколько мне помнится.
— На парував ме ника саха, — поговаривали старики. — Не поменялся бы ни с кем на свете. Мер те ме кана йек дий бутикера, о гаджо шей керел цило курко — крестьянину за неделю столько не заработать, сколько я могу заработать в день.
Только вот жили мы всегда по-дурацки. Никогда не знали, что значит порядочная квартира или приличная одежда. О расчетливом крестьянине мы сложили песню
Нам об него мараться неохота:
Ни крайцара не выпросишь у жмота!
А мы, как на сдельщине, уплетали жареных гусей, а завидя крестьянина, плевались.
— От него воняет, — говорили мы.
Крестьянин, конечно, платил нам тем же: «Цыган — зараза, цыган вонючий!» А ведь все мы стонали под одним ярмом.
Словом, должен я вам сказать: будь я богом, и то не смог бы разобраться во всем этом. Но одно совершенно ясно: в те времена крестьянина называли земледельцем, а цыгана — просто цыганом. Ныне крестьянин есть крестьянин, как и должно быть, ведь мы этим его не унижаем. Он свой хлеб честным трудом зарабатывает. Но цыгана официально никак не называют. Если он музыкант, то зовут его народным музыкантом или как там говорится. Некоторые гаджо презирают нас, но в глаза ничего не говорят, только за спиной шепчутся: вон, дескать, идет грязный цыган.
Я венгр, конечно же венгр, ведь я здесь родился, здесь жил и здесь похоронены семь поколений моих предков. А впрочем, мне все равно. Если гаджо так больше нравится, пускай я буду цыганом. Своей крови я стыдиться не стану.
Но тогда моего внучонка должны записать в такую же школу, в какую записывают словака, шваба, валаха, в такую, где он услышит прекрасную цыганскую речь, сказку, историю, песню. Чтобы тем детям, которые дразнят его «копченым», он мог гордо ответить: «Да, я цыган! И язык мой не хуже вашего, есть у меня и своя сказка, и своя песнь, у меня есть все, что есть у каждого народа». И только тогда нас будут почитать, насколько мы этого заслужили своим трудом, и мы будем совсем другими.
Это говорю вам я, старый Напо, проживший на этом свете девяносто с лишком лет и много видевший на своем веку…
Приходите ко мне и, если сможете, прихватите с собой еще парочку недорогих сигар.
