Он тихо, как всегда, открыл дверь.
— Что с тобой, мой любимый сыночек? Отчего так бледно твое лицо?
— Со мной-то ничего, а вот вы мне скажите: кто был мой отец?
— Бедняк, сын мой, гусар он был. На войне пуля ему сердце пробила. Вот и осталась я вдовою с тобой на руках.
— Значит, гусаром был?
— Гусаром.
— И убили его?
— Убили.
— А жаль, что не жену его убила лихая сила! Да есть ли у вас сердце? Захотели, чтоб сыновьи руки погубили отца! И это сделала моя родная мать! Родить сына, чтобы его руки потом пролили отцовскую кровь? Да вас сжечь мало! Получайте то, что заслужили! — С этими словами он ударил мать по голове, да так, что она тут же испустила дух. Марко не стал ее оплакивать, не сидел у гроба, он оставил ее, застывшую в крови, собакам на съедение. А сам пошел бродить по свету.
Ох, и ошибся ты, Марко, Марко Кралевич! Богатырская сила — это еще не все! Как ни силен был Марко, а с ним все же случилась беда.
Был у его покойной матери родной брат, могучий великан. Знали его даже в далеких краях и звали Рыжебородым Герцогом. Услышал Рыжебородый Герцог, что убили его сестру, и велел трубить в рог. Собрал свою дружину и приказал доставить ему живым или мертвым убийцу сестры. Конная рать пустилась в путь и вскоре нашла Марко — он шел по дороге. Марко, словно зайцев, уложил нескольких солдат, но справиться со всеми, конечно, не мог. Привязали его к седлу, стянули ему руки и так повезли к Рыжебородому Герцогу. У Рыжебородого Герцога было столько же ума, сколько у Марко силы — недаром была у него рыжая борода. Стал он допрашивать Марко, а потом обратился к нему с такими словами:
— Ну, браток, хоть ты и убил отца и мать, все же племяником мне приходишься, и я свои руки не стану марать твоей кровью. Головы твоей я с плеч не сниму, на кол тоже не посажу и четвертовать не стану, а замурую тебя в темный подвал. Умрешь там своей смертью, умрешь за то, что поднял руку на отца с матерью.
И вот солдаты схватили Марко и повели в темницу. В темнице той в самом деле не было ни окна, ни щелки. Век бы не вырваться оттуда Марко, если бы не милосердие святой Марьи. Не обошла она и теперь своей милостью Кралевича — понравился Марко Кралевич придворному шуту Рыжебородого Герцога. Просверлил он стенку темницы и через дыру стал передавать Марко пищу.
Немало передумал Марко в темнице, было у него на то время!
«Что стоит мне, — думал он, — расширить эту дыру, что шут просверлил в стене, и выйти на свободу. Да я и сам мог бы проломить стену. Что мне стоит? Мог бы перерезать горло Рыжебородому и уйти отсюда. Ну, а дальше? Нет, я понесу наказание за то, что сделал. Не хочу, чтоб в меня тыкали пальцем и говорили: „Вон, Кралевич, убийца матери, бежим скорее, а то, чего доброго, он и нас на тот свет отправит. Лучше здесь мучиться! Будь что будет, вспомнят когда-нибудь и обо мне“».
