Невыдуманный Пастернак. Памятные встречи | страница 27
Но вернусь к Маяковскому. Слава богу сохранилась надпись Пастернака моему отцу Она сделана на фотографии – выкадровке из группового снимка, запечатлевшего стоящих рядом Пастернака и Маяковского. Рука Маяковского локтем, всей тяжестью опущена на плечо Пастернака.
«Ах, как я помню эту минуту! Это было после мороженого со смородиновой почкой у японцев. Я тебя люблю, как любил его. Целую и надписываю тебе и Жене.
твой Б.».
«Дата надписи – 1947 год. Пастернак уже читал нам главы из своего нового романа.
Один знакомый сказал мне:
никогда не осуждайте людей,
особенно советских».
Из письма О. Фрейденберг Б. Пастернаку
(17.11.54)
«Бедный Боря!»
Мой дед Николай Ливанов, старый актер, в прошлом провинциальный театральный «лев», как-то подсказал мне забавный актерский способ лучшего распознавания незнакомого человека. Дед советовал представить незнакомца в одежде театральной, любого времени и стиля, органически сливающейся с внешностью незнакомца, и развивать дальнейшие отношения через этот воображаемый костюмированный образ. Эта игра-распознавание оказалась очень увлекательной и, что самое поразительное, почти безошибочно верной при отгадке сути характера.
Слева направо: Пастернак, Маяковский, Тамидзи Найто, Вознесенский, Третьякова, Эйзенштейн, Лиля Брик. Москва. 1924 г.
Мы с дедом начали с проверки правильного понимания нами близко знакомых. И сейчас, вспоминая деда, я лучше всего представляю его себе не иначе как франтом в длинном сером сюртуке и сером цилиндре с тяжелой тростью в сильной руке, обтянутой мягкой лайковой перчаткой, – хотя в таком или похожем наряде в жизни его не знал. Мой отец неотделим для меня от рыцарских лат и т. п.
При первом знакомстве я научился правильно «одевать» людей довольно скоро, но, помню, долго мучился, когда однажды дед указал на хорошо, как потом выяснилось, ему знакомую даму, а мне совершенно неизвестную.
Наконец я признался деду, что не могу подобрать ей никакой наряд, а скорее могу представить ее вообще без всякой одежды.
– Угадал! – захохотал дед.
Мне, помню, было страшно неловко перед дамой, когда я оказался напротив нее за гостевым столом, и она пыталась вовлечь меня в какую-то нравоучительную беседу.
…Вчера вечером позвонил Пастернак, сказал, что его давно одолевает какой-то юноша, который пишет стихи, и Борис Леонидович, не в силах отказать, в ответ на нескончаемые мольбы сам просит моих родителей, если найдется место в машине, захватить настырного просителя в Переделкино завтра, в воскресенье.
