Она посмотрела вниз — высоко, к тому же внизу слегка занесённая свежим снегом брусчатка. И стена гладкая, без хоть каких-нибудь выступов, да и не умела Гита лазать. А колдовать не могла.
Пришлось закрыть окно — по коже пробежали мурашки — и сесть на кровать, закутавшись в одеяло. Проклятое зелье давало о себе знать, теперь мороз будет преследовать её ещё долго. Нечего и думать побеге, пока руки закованы в иттриевые браслеты.
Нужна отмычка. Не то чтобы Гита умела ей пользоваться, но времени у неё было предостаточно — она считала, что вполне сможет научиться. Да и вряд ли в этих тонких полосках металла спрятан сложный механизм. Было бы желание, а оно у норны было огромное.
Уж точно она не собиралась принимать предложение Тостига — если оно вообще будет.
Из раздумий Гиту вывел стук в дверь и лязганье задвижки. Как же скоро, мелькнуло в голове. Король не откладывал дела в долгий ящик.
А потом она увидела вошедшего.
— Ты! — норна вскочила на ноги, сбросив одеяло и едва не упав — голова снова закружилась, да так, что пришлось схватиться за спинку кровати. Её тут же подхватили чужие руки, Гита дёрнулась, пытаясь вывернуться, и бок ответил уколом боли, да таким, что норна бессильно обмякла. Лишь через несколько мгновений звон в ушах стих, и она встретилась взглядом со знакомыми холодными глазами.
— Осторожней, — сказал светловолосый хускэрл, мягко опуская Гиту на кровать. — В следующий раз меня рядом может и не быть.
— Зачем ты здесь? — прошептала норна.
— Это я должен спрашивать. Почему ты здесь? Ведь я дал тебе шанс уйти. Тогда, в отеле.
— Значит, я не ошиблась.
— Нет. Ошиблась, когда не поняла меня.
— Я всё прекрасно поняла! — она приподнялась на локтях. — Но уходить пришлось с боем. Ты, наверное, знаешь.
— Это уж точно, — он горько усмехнулся. — С твоего заклятия началась Йольская ночь, колдунья.
— Она началась с приказа короля.
— Он хотел обойтись без крови. И обошёлся бы, если бы не ты.
Он старался говорить твёрдо, но Гита наслушалась неумелой лжи, чтобы поддаться на подобное. Чтобы ложь звучала убедительно, нужно или быть прекрасным актёром, или самому верить в произносимые слова. И никак иначе.
Светловолосый хускэрл — не верил.
— Я всего лишь защищалась, — прошептала Гита. — И тоже хотела уйти без крови. И ты правда думаешь, что если бы не это, всё закончилось бы мирно? Я знаю, что творилось на улицах. Люди будто стали демонами. Думаешь, без меня это не произошло бы? Скажи правду. Здесь только ты и я.
