— И всё же я соболезную. Ну а ты, Эгге, смогла забыть и простить?
Тень качнулась, выдавая сомнение.
— Я смирилась, добрый господин и в смирении обрела покой. Одно лишь гложет, — этот замкнутый круг. Мы умираем, потому что нас забывают, но так тяжело умирать, не оставляя памяти о себе. Однако же всё лучше, чем сливаться воедино с этой мерзостью, с этой… Тьмой. Куча озлобленных божков-неудачников, тонущих в своей и чужой ненависти, потерявших свою самость, забывших собственные имена. Нет. Я уйду гордо с памятью о том, что меня звали Йеггарией когда-то. Это имя ты дал мне.
— И верно, — согласился путник. — Это действительно так.
А тень продолжала:
— Я догадываюсь, зачем ты пришёл.
— Неужто?
— Да… моя вечность заканчивается. Ты стоял у её начала, пришёл засвидетельствовать и её конец. Я польще…
От хохота вся хижина затряслась, с крыши посыпалась пыль, последние полки обвалились.
— Ты решила, что я пришёл проводить тебя в последний путь, Эгге? Неужели? Какая же ты смешная!
— Добрый…
— Вот уж нет! — Отсмеявшись, гость утёр навернувшуюся слезу и задумчиво поглядел на лучистый бриллиант, оставшийся в пальцах. — Нет. Я пришёл просить тебя об одолжении, малютка Эгге.
— Меня? — не поверила тень. — Но что я могу сделать для тебя?
— Ты многое знаешь, Эгге. Например, нет никого, кто изучил бы руины Мерместуса лучше тебя, все их тайны, опасности и сокрытые тропы. Разве не так?
— Так, добрый господин, моё изгнание в безлюдных землях длилось тысячи лет, я много чего повидала здесь.
— Верно, верно. Так вот, Эгге, скоро в Мерместус придёт человек. Один очень молодой, очень глупый и очень любознательный человек, жаждущий власти, могущества, но превыше всего — знаний.
— Знаний? Если так, то он небезнадёжен.
— Надеюсь. Человек этот на многое способен и, возможно, протянет дольше иных, однако же, я хочу, чтобы кто-то приглядел за ним.
— Приглядеть? Но я…
— Тебе я могу довериться Эгге. Окажи услугу, присмотри за мальчишкой. Но так, ненавязчиво. Нянчиться с ним не надо, пусть набивает шишки, учится, борется за жизнь, раз сам захотел испытать себя. Просто пригляди, чтобы голову не сложил почём зря. Человек должен жить, я надеюсь на него.
— Надеешься? Ты? На человека? — не поверила тень.
— Он старой крови, — молвил гость со значением.
— Ах…
— Ну что, не откажешь ли в услуге?
Хозяйка опешила, заколебалась ровно простыня на ветру.
— Посмотри на меня, добрый господин, что я могу? Не осталось уж последователей, не осталось почитателей. Даже сухой травинки с места не сдвину. Непосильно мне.
