Тобиуса забила крупная дрожь, он попятился от руки, из чьих щупалец полезли когти, от руки, которая кровоточила всеми глазами.
— Никогда! Джассар мне свидетель! Никогда!
Шепчущий застонал и ударил наотмашь ослепляющей болью. Тобиус выстоял, не позволил костям вывернуться из суставов, не позволил вытечь глазам, а позвоночнику — вырваться из спины. Он сковал себя волей и заставил двигаться, идти, бежать прочь. Куда угодно, лишь бы подальше от щупалец.
Беги, иди, ползи, делай, что хочешь, но от меня тебе никуда не убраться! Я всегда рядом, волшебник! Я всегда и везде!
Вдруг что-то хрустнуло внизу и Тобиус упал.
Запах сырой земли… благоухание сырой земли ворвалось в ноздри. Серый маг вонзил в неё пальцы, сжал что было сил и преисполнился великим счастьем. И даже боль в правой ноге, сильнейшая боль, словно конечность попала в медвежий капкан, не омрачала его радости от пробуждения.
Приподнявшись, Тобиус посмотрел на ногу и увидел чёрный мячик, с прижатыми кошачьими ушами, который так крепко вцепился в ногу, что сломал голень.
— Лаухальганда, какого ахога[5]?
Но маленький друг не подал виду, что что-то слышит, хватка его могучих челюстей не ослабла. Тогда серый маг попытался оглядеться, наткнувшись взглядом на голую влажную землю вокруг. И на обелиск, торчавший посреди лесной плеши невдалеке. Обелиск из тёмного камня, искусно выточенный неизвестным мастером в виде переплетения щупалец, застывших в противоестественной им неподвижности.
Память о сне уже почти полностью истаяла, как бывало это почти всегда по пробуждении, однако ужас и омерзение не ушли, они свернулись холодным коконом прямо под сердцем и пульсировали там. Обелиск беззвучно взывал к волшебнику, приглашал ближе, на расстояние вытянутой руки, чтобы пальцы соприкоснулись с древним камнем, на котором не смогло угнездиться за прошедшую вечность ни единое пятнышко мха, ни единый лишайник, словно всё живое сторонилось его.
Серый маг издал сдавленный возглас и изо рта его хлынул огонь. Живая стихия устремилась во все стороны, опаляя землю, и набросилась на обелиск, но не смогла прикоснуться к нему. Даже когда всё вокруг пылало, камень был невредим и хранил свою глубокую, влажную, затхлую прохладу.
Тобиус сплюнул последние огненные язычки, подхватил своё тело мыслесилой и понёсся прочь, не разбирая дороги, ударяясь о деревья до треска рёбер и гула в черепе. Его полуслепой побег окончился лишь когда отголоски шёпота затихли. Серый маг смог сбросить себя в корни одного из деревьев-гигантов и сжался там, закрыв лицо руками. Ужас не отступал, ужас ел его поедом и на борьбу были брошены все силы.
