Она закрыла глаза от удовольствия. Сейчас он подойдет ближе, и она уже примерно представляла, что будет дальше. Скорее всего, обнимет, прижмет к себе. Наконец-то. Не просто в танце, а по-настоящему. Только она сомневалась, что он сможет быть настолько близко, насколько она того желала на тот момент. Ей хотелось стать воздухом, в котором растворяется его голос, она представила, что тела их превращаются в некую невесомую субстанцию и сливаются в одно. Как же сильно желание раствориться в этом человеке. Сделай скорее что-нибудь, Адам.
– Нет, в танце разогрелась, – улыбнулась Ева, обернувшись.
Он подошел ближе, провел тыльной стороной ладони по ее плечу.
– А почему мурашки?
Если бы Ева ответила, что холод тут ни при чем, но, пожалуй, это выглядело бы слишком вызывающе, поэтому она просто прикусила губу, не отрывая игривого взгляда от Адама.
Он расценил ее молчание по-своему и, подойдя вплотную со спины, обвил своими крепкими руками ее хрупкие плечи. Ева с трудом устояла на ногах, на нее как будто гора навалилась, но тяжесть эта была такой приятной, что она не стала противиться, только немного поежилась, чтобы колючий от легкой небритости подбородок Адама поудобнее устроился на ее плече.
– Тут очень красиво, – вымолвила она, наконец.
Теперь низкий грудной голос раздался прямо у нее под ухом:
– Тут же темно, ничего не видно, – добродушный смешок. – Я покажу тебе такие красоты, о существовании которых ты не подозревала. Ты бывала на Северном Кавказе?
– Нет, а что там?
– Моя Родина, – Ева почувствовала щекой, что Адам улыбается, но от удивления немного отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.
Он громко рассмеялся:
– Ты пытаешься разглядеть во мне уроженца Кавказа?
– Возможно, – подыграла Ева и в недоумении улыбнулась.
Естественно ничего нового она не увидела. Русые слегка вьющиеся волосы, зеленые точь-в-точь как у нее самой глаза, широкие скулы, волевой подбородок… Хотя… Мужественность… Мужественность, так присущая кавказской нации, низкий, немного рычащий тембр голоса…
– Не мучайся, милая, я русский, – продолжал веселиться Адам, тем временем снова притягивая Еву к себе.
– Это не имеет значения, я не националистка, – попыталась сгладить свое удивление Ева.
Коснувшись губами ее виска, он продолжил, теперь уже более серьезно.
– Когда мне было два года, моего отца отправили по службе в Чечню. Моя семья поселилась на военном гарнизоне в Грозном. Так получилось, что я задержался там на последующие двадцать пять лет.
