Когда я заканчивал Оккультный университет, то, узнав тему дипломной работы, был очень разочарован. На шестой год обучения я уже умел вызывать духов, сражаться с драконами в ментальном и астральном пространствах и, естественно, читать мысли существ, никогда в мыслительной деятельности не заподозренных. Я мнил себя большим специалистом, и потому можете представить себе мое состояние, когда, взяв в руки компьютерную карточку, прочитал такой текст: «Студент Иона Шекет (Соединенные Штаты Земли). Тема исследования — натальная карта г-на Хенриха Федермана, 13 марта 1971 года, город Кельн, ФРГ, Земля».
Пустое, как вы понимаете, занятие для выпускника — составление гороскопа для человека, жившего аж сто лет назад! Надо мной просто смеялись! Зачем господа преподаватели требовали, чтобы я исследовал жизнь человека, о которой им и без меня было известно все от рождения до смерти? Я ведь мог ошибиться в интерпретации движения Харона или какого-нибудь другого астероида. Я мог написать, к примеру: «В юности Федерман не любил собак, это следует из того, что Уран вошел в знак Стрельца, а Солнце перешло в…» И так далее. А на самом деле Федерман мог не любить кошек, и мне было бы немедленно на это указано! Согласитесь, что составлять гороскопы для еще не осуществившихся событий и интереснее, и как-то спокойнее.
Сначала я решил пойти в деканат качать права, но предпочел не делать этого. «Нет, — подумал я. — Лучше я составлю этот никчемный гороскоп и утру всем носы точностью своего анализа жизни господина Федермана!»
Так я и поступил: вызвал в компьютер карты земного неба второй половины ХХ века и засел за их изучение с таким рвением, будто сам никогда прежде не видел ни Скорпиона, ни Девы, ни даже простого солнечного затмения.
Мой подопечный Хенрих Федерман не понравился мне с первого взгляда. Он родился под Скорпионом, и над его колыбелью стоял Марс. Наверняка он в детстве разбивал носы своим приятелям, а в юности пытался соблазнить всех девушек земли Рейн-Вестфалия. Работа увлекла меня, и я обнаружил, что у господина Федермана не было ни жен, ни детей, и вообще, как ни странно, этот человек, насколько я мог понять, совершенно не интересовался сексом — даже как зритель. А в старости…
Дойдя до этого момента, я, честно говоря, приуныл. У меня получалось, что господин Федерман не мог состариться. То есть — вообще. Ни старости, ни смерти я в его натальной карте не увидел. Их просто не было!
