— Нет, конечно! Просто, в отличие от профессиональных биологов, я умею думать.
— Ну-ну… — сказал депутат иронически, чем вывел меня из равновесия.
— Сейчас вы убедитесь, что я прав! — воскликнул я. — Но давайте по порядку.
Я прилетел на Бакбук и, не покидая космопорта, явился к начальнику смены — ведь мне прежде всего нужно было выручить транспортный корабль, принадлежавший нашей фирме.
— Это невозможно, — пожал плечами начальник смены, небольшого роста еврей в кипе, который, по-моему, мучился от того, что не мог для себя определить — когда на Бакбуке наступает истинная суббота: тогда же, когда в Иерусалиме на Земле, или тогда, когда над космодромом загорается первая звезда.
— Это невозможно, господин Шекет, — повторил начальник смены. — Видите ли, звездолет оказался включен в местную экосистему, тут мы ничего не можем поделать. Да вот, посмотрите сами…
Он кивнул в сторону взлетного поля, я вгляделся и не поверил своим глазам. В трехстах метрах от здания космопорта возвышалось огромное, в пятьдесят этажей, дерево. Мощный ствол, роскошная крона — красавец дуб или что-то очень похожее. И все-таки было совершенно ясно, что на самом деле это вовсе не дерево, а транспортный межзвездный корабль-автомат «Континент-5». В некоторых местах сквозь кору просвечивали глянцевые бразилитовые бока, а в глубине кроны я легко разглядел бортовые стабилизаторы. Верхушку дуба венчала носовая надстройка, выглядевшая подобно елочной звезде.
— Что вы с ним сделали? — возмутился я.
— Ничего, — вздохнул начальник смены. — Это не мы. Это — планета.
— Что значит — планета? — воскликнул я.
— Это второй такой случай, — пояснил начальник смены. — Первый произошел год назад, когда в дерево превратился звездолет «Сегмент», принадлежавший франко-английской компании «Конкорд». Все произошло на наших глазах, мы ничего не успели предпринять. Спасти корабль не удалось, вот он стоит, видите?
В дальнем конце поля действительно возвышался огромный дуб, почти точная копия того, что я разглядывал минуту назад.
— Как вы это объясняете? — спросил я.
— Никак, — сказал начальник смены. — Поговорите с биологами. Хотя и они тоже…
С биологами я поговорил в тот же вечер, точнее, с одним из них, а еще точнее — с одной: удивительно красивой женщиной лет тридцати с замечательным именем Мендкрадопутра.
— Можно я буду называть вас Мека? — спросил я, и она кокетливо согласилась.
— Видите ли, Шекет, — сказала Мека, положив прекрасную лысую голову с тремя ушами мне на плечо, — как мы, биологи, поняли, жизнь здесь зависит напрямую от состояния околопланетного биоинформационного поля.
