Зачем я удостоил его столь подробной биографии со всей подноготной?
Затем, чтобы противопоставить себя дремучему полоумному расисту. Я не дремучий и не полоумный.
Те, чьи приказы я исполнял в Германии, были такими же дремучими и полоумными, как доктор Джоунз. И я это знал.
Но их приказы исполнял все равно.
Прости меня, Боже.
14: Вид с лестничной площадки…
Джоунз нанес мне визит неделю спустя, после того как я впервые получил столь огорчительную почту. Я пытался повидать его первым — ведь гнусный листок издавался в двух шагах от моего чердака, вот я и отправился в редакцию требовать опровержения.
Джоунза не оказалось на месте. Вернувшись домой, я обнаружил в ящике целую пачку писем, в основном от подписчиков "Уайт Крисчен Минитмен". В основном о том, что я не забыт и без друзей не останусь. Женщина из Маунт Вернон, штат Нью-Йорк, сулила мне Трон Небесный. Человек из Норфолка провозглашал меня новым Патриком Генри. Женщина из Сент-Пола прислала два доллара, чтоб мне было на что продолжать свое благородное дело. И извинилась — последние прислала, больше нет. Человек из Бартесвилля, Оклахома, приглашал меня бросить Нью-Йорк и поселиться в их Божьем краю.
Я и представления не имел, как Джоунз обо мне пронюхал.
Крафт тоже изумлялся. То есть делал вид. Ему-то изумляться было нечему — это он написал Джоунзу, как анонимный патриот-единомышленник, сообщить радостную новость о том, что я, оказывается, жив. Он же и попросил Джоунза выслать подарочный экземпляр его великой газеты Бернарду Б. О'Хэа на адрес отделения Американского Легиона имени Фрэнсиса Донована.
У Крафта возникли планы на мой счет.
И в то же самое время он писал мой портрет, безусловно доказывавший, что он относился ко мне с пониманием и сочувствием, с инстинктивной симпатией, куда более глубокой, чем могла бы быть вызвана одним лишь желанием обвести простака вокруг пальца.
Я позировал Крафту, когда явился с визитов Джоунз. Крафт опрокинул бутыль со скипидаром, и я открыл дверь проветрить.
Внезапно в открытую дверь донеслось с лестницы странное заунывное бормотание.
Выйдя на площадку, я вгляделся вниз, в частично облицованный дубом, частью оштукатуренный, извивающийся улиткой лестничный пролет. И увидел лишь руки поднимавшихся по лестнице четверых человек. Руки, которыми они перебирали по перилам.
Джоунз и трое его друзей.
Заунывное бормотание, привлекшее мое внимание, звучало в такт движению рук. Продвинувшись по перилам фута на четыре, руки замирали, а затем возникало бормотание.
