Вторая альтернатива представлялась более достойной.
— Итак, я решил, что мы должны перегруппироваться, обзвонил всех и приказал собраться в Кэмп Агинальдо.
Кэмп Агинальдо в Кесон-Сити, на ЭДСА, местопребывание министра обороны, войдет в историю, как только он прибудет туда после полудня. Но прежде чем отправиться домой, министр связался с генералом Фиделем Рамосом.
«Эдди, — сказал он по телефону, — у меня туг проблема, и я хотел бы знать, поможешь ли ты».
Он описал Рамосу раскрытый заговор против РАМ.
— И я сказал ему, что у меня нет никаких оснований сомневаться в достоверности полученной информации.
Согласно информации, ранее на той же неделе Маркос и Вер со старшими генералами обсуждали во дворце план разгрома руководства оппозиции, особенно «так называемых пятидесяти советников» Кори Акино, в число которых входили Рене Сагисаг, Джо Консепсьон, Данте Сантос, Тинг Патерно, Хаиме Онгпин, Висенте Хайме и другие, а с ними заодно и таких политиков, как Рамон Митра, Акилино Пиментель и Нептали Гонсалес, и церковных деятелей вроде отца Хоакина Бернаса из Атенео[7]. Планировалось захватить их и убить, а вину свалить на коммунистов. Затем Маркос объявит осадное положение, Рамос и Энриле будут обвинены в предательстве и ликвидированы, а все офицеры, входящие в РАМ, схвачены.
Полученная информация заставила Энриле прекратить поддержку Маркоса и объявить о мятеже против него.
«Ты с нами? — спросил он генерала Рамоса. — Ты поведешь нас?»
Рамос без колебаний ответил:
«Я с вами до конца!»
«Если так, — прокричал в трубку Энриле, — встретимся в Кэмп Агинальдо — я направляюсь туда!»
Он забежал в комнату переодеться в полевую форму и взять из шкафа оружие.
Первым генералом, который присоединится к Энриле и Рамосу, будет генерал Рамон Фаролан, в то время глава таможенной службы, уже ставший для Пера персоной нон грата. Когда Вера временно освободили от обязанностей начальника генерального штаба в связи с убийством Бенигно Акино, в ведущих газетах Манилы появился манифест в его защиту, подписанный целым сонмом генералов. Рамон Фаролан с удивлением обнаружил там свою подпись, хотя манифест он не подписывал. Он созвал всех своих близких и объявил им о намерении публично заявить, что он не подписывался, поскольку это, скорее всего, обернется неприятностями и невзгодами: он может потерять пост, не исключена даже угроза их жизням. Но Сильвия, его жена, дочь Бон и сыновья Мигги и Панчо просили его поступить так, как он сам считает нужным, и заверили, что во всем будут с ним. И он пошел на этот смелый шаг, который действительно принес ему и его семье кучу неприятностей; но он знал, что уберег честь и достоинство.
