Я изо всех сил зажмурилась, страстно желая, чтобы вся эта кошмарная галлюцинация кончилась.
Но ничего не изменилось. Когда я резко распахнула глаза, все они по-прежнему глазели на меня в тупом изумлении на своих молоденьких мордашках, торчащих из розового сатина.
— Что бы там ни было, я отсюда выберусь! — сказала я.
Мне потребовались все мои силы, чтобы просто сесть на постели. Не обращая внимания на глазеющих Мам, я попыталась спустить ноги с кровати, но они запутались в покрывале, и я была не в силах их освободить. Господи, какое кошмарное видение… сон… Я услышала свой собственный голос: «Помоги же мне, родной… Дональд, милый, пожалуйста, помоги мне!..» И неожиданно с произнесенным вслух словом «Дональд» в голове у меня произошел «щелчок», и занавес в моем мозгу приподнялся, не до конца, но достаточно, чтобы дать мне понять, кто я. Неожиданно я поняла, в чем именно заключалась жестокость этого кошмара.
Я поглядела на своих соседок по палате — они по-прежнему глазели на меня в немом изумлении, близком к ужасу. Я оставила никчемные попытки подняться и, откинувшись на подушки, сказала:
— Больше вы не сможете дурачить меня. Теперь я хотя бы знаю, кто я.
— Но, Мама Орчиз… — начала одна.
— Хватит! — резко прервала я ее. Острая жалость к себе сменилась горечью и обидой. — Никакая я не мать. У меня… был муж… очень недолго, и я… я хотела, чтобы у меня были дети от него — хотела, и только!..
Последовала пауза, довольно странная пауза. Я ждала каких-то перешептываний, реплик, но, казалось, меня просто не услышали или… не поняли. Наконец та, что была более дружелюбна ко мне, решилась.
— Что такое муж? — спросила она мягко, с легким недоумением.
Я пристально вгляделась в лицо каждой: ни на одном не было намека на насмешку, не было ничего, кроме удивленного, детского недоумения. Я была на грани истерики, но каким-то образом мне удалось взять себя в руки. «Раз эта чертова галлюцинация не уходит, — подумала я, — что ж, будем играть в эту игру дальше и посмотрим, чем она кончится». С самым серьезным видом я принялась объяснять им, подбирая простые слова и понятия:
— Муж — это тот мужчина, которого женщина выбирает себе…
Судя по их лицам, они ничего не поняли, но не прерывали меня, пока я сама не остановилась. Моя соседка по койке спросила крайне озадаченным, но по-прежнему мягким и участливым тоном:
— Что такое «мужчина»?
После окончания моей «речи» воцарилось гробовое молчание. Но меня сейчас занимало другое: я попыталась приоткрыть пошире приоткрывшуюся дверь моей памяти и обнаружила, что дальше определенной точки она не поддается.
