Америка, Америка звезды и полосы, земля, где живут люди, страна, где люди живут. Я знаю ее всю вдоль и поперек по фильмам «Молчание ягнят», «Взвод», «Форест Гамп», по клипаку «Человек на Луне» группы «Рем» и рассказам Довлатова, перекрестки великих городов и бесконечные дороги.
Помню в далекие тихие семидесятые, я еще под стол пешком ходил, к нам пришли гости, все кушали суп, часто наливали водку, я сидел на чьих-то коленях и нюхал рюмки. Было весело, пока мама не спросила:
– А где Боря с Мариной?
– Уехали.
Сразу тишина все заткнулись, папа предложил завести радиолу. И я пиздюк малолетний, как-то сразу все понял. Раньше уезжали навсегда, не оглядываясь, и о них следовало забыть, будто они умерли.
Америка, эти восемь русских букв со мной, как символ беспредельного одиночества, родившегося вместе из одной утробы и всегда рядом, с детской коляски и вот до этого крошечного окна в сортире. Была Америка, теперь я вижу Аргентину, не знаю чьи пальцы отстучали это слово по клавишам моего воображения, есть вещи которые не объяснить.
Я увидел его возле «Пирамиды», он смотрел вдаль Александровской улицы. Я обрадовался, свистнул.
– Бимбо!
– Крыса!
Зашли в «Дикси», он как обычно протянул тысячу. Загорелый в новых шмотках с рюкзаком.
– Был в Греции, много читал.
– Там сейчас опасно.
– Там сейчас не скучно.
Я представил – за окном гостиницы студенты бегают, кидают в полицию бутылки, везде баррикады, дым, война не видно нихуя, и Крыса валяется на диване, книжечку читает.
Допили пиво.
– Ладно, – говорю, – пойду домой, поздно уже.
– Подожди, пойдем, я тебе кое-что покажу.
Он достал баллончик с краской, протянул мне.
– На. Тряси.
Я сначала ни хрена не понял, в темноте блестел зеркально-черный внедорожник, скорее всего «тойота», номер три семерки. Зашипел клапан пулевизатора, Крыса провел рукой, будто писал кистью по полотну, еще раз и еще раз. Очень быстро несчастный автомобиль был исчиркан серебристой краской все элементы – стекла, колеса, двери, оптика, член с яйцами на капоте. Пустой баллон полетел в кусты.
– За что?
– А не хуй…
Так, наверное, в Греции сейчас модно. Меньше минуты и машина покалечена, тихо без крика, счастливый номер не помог. Крыса достал еще баллончик. Я не испугался, даже понравилось, сам исполосовал какую-то иномарку, тишина вокруг, все спят. А эти дурачки в Москве со своими канистрами и бомбами…
Пошли дальше, он струячил параллелепипеды, у меня получались ромашки – чебурашки, один баллон выходил на две машины. Наконец, рюкзак опустел.
