– Дим, надо телевизор мой сюда привезти и Егорку выгнать, и ключи у него забрать. Ты же с понедельника на работу, я тут с ума сойду.
– Привезем тебе телевизор, машина есть, охранников наших попрошу.
Егор Кузнецов кемарил на диване, когда мы ворвались в квартиру, его увели на кухню, я принялся скручивать провода, не забыть еще кое-что из ванной, Вера просила захватить. Слышу голоса за стенкой.
– Еще раз здесь появишься, задушу на хуй.
– В лес поедем.
– Живьем закопаю урода.
– Кто из вас Дима?
Мне вдруг стало душно и противно, как с похмелья. Что ж надо идти знакомиться, как не хочется. Мои помощники пошли покурить на лестницу, Егор сидел на табуретке, колени дрожали.
– Давай ключи и уходи, она боится за квартиру.
Я разглядел его за одну секунду, сразу отвернулся.
– Дайте хоть червонец на дорогу.
– Хорошо. И еще – Вера, ты, я это наши дела, не приведи Господь, что с Олей случится, тебе не жить. Понял?
– С какой Олей?
– Дочка ее, которая у бабушки живет.
Он засмеялся, вытер сопли.
– Оля умерла два года назад, шесть лет ей было, на Южном кладбище лежит.
Скрипнула табуретка, он встал, вытащил хабарик из пепельницы.
– Вероника же больная на всю голову, ты, что не заметил?
– Пошел вон! Убирайся в жопу!
Он испарился. Милая, несчастная, сумасшедшая Верка, никогда в жизни я не спрошу тебя об этом, потом, когда-нибудь найду этого Егора, куплю литр, мы с ним сядем, и он мне все про тебя расскажет, все, все, все.
Вере было скучно и с телевизором. Утром я оставлял ей денег на «Бурбон» и сигареты, вечером заставал ее спящей в обнимку с телефоном и чудом погасшей сигаретой между пальцев.
– С кем пиздела?
– С Милошей. Егорка там бесится, живет у них, давай выпьем, что ли?
– Сколько можно жрать? Я столько не пью.
– Митя…
– Опять набухаешься, будешь всю ночь кубатурить, ты же выспалась, а мне завтра вставать.
– Может, мне вообще уйти?
– Уебывай.
– Что ты сказал? Повтори, а ну-ка.
– Иди на хуй отсюда! Все, проваливай, достала!
Вера вскочила с кровати, я ударил ее по лицу, она рухнула на пол, стала маленькой, как игрушка.
– Вставай. Собирайся.
– Егор, не бей.
Вскочила, засуетилась, стала смешно выволакивать телевизор из комнаты в коридор, что-то бормоча, побелевшими пальцами толкала его к дверям.
– Вера! Вера…
Я схватил ее, прижал к себе, она смотрела мне в глаза, но ничего не видела, зрачки дрожали от ужаса. Выскользнула, снова упала на пол.
– Вера! Да, что же такое…
Теперь я забегал по комнате, пока не опомнился, перенес ее на кровать, стал щупать пульс, трогать лоб зачем-то…
