– Куплю букет и подарю цветов, той девушке, которую люблю…
И смотрит на Наташу, Наташа считает выручку, Наде завидно.
– Сколько сделала?
– Чирик есть, наверное.
– Хуя се! У меня, как будто и не суббота.
– Надь, ты разденься.
Алмас ее передразнивает:
– Материал харьковский, пошив московский, продавец – хахол!
– Ой, балбес черножопый, молчал бы.
– Да, ладно, ладно…
Народ марширует в обратном направлении, на выход, за воротами кто-то плачет.
– Не надо мне ничего! Все, отстань, я сказала!
– В трусах будешь ходить!
– Я, между прочим, тоже работаю…
Смех, рев, трещит скотч. Забегали грузчики со своими телегами, я помогаю Наташе собирать товар в баулы.
Стемнело. Вспыхнули гирлянды ламп на копьях забора, охрана закрывает первые ворота. Наша компания ужинает в кафе на рынке, ждут меня, я задерживаюсь, как обычно. У нас склад далеко, во дворе на Измайловском проспекте, в каком-то гараже.
– Дима, наливай себе, – приказывает Алмас. Мой стульчик единственный свободный, больше мест нет. Cтол заставлен пластиковыми стаканчиками, водка, коробки с соком, пепельницы, Наташа смотрит на меня, в ее глазах ярко отражается люстра…
Алмас завтра едет в Москву за товаром.
– Наташа, что тебе привезти?
– Привези мне аленький цветочек.
– А, что это за модель?
Все хохочут, Алмас обнимает Наталью.
– Поехали с нами.
– Что мне за это будет?
Алмас вскидывает руки и орет в потолок:
– Все сокровища Троицкого рынка брошу к твоим ногам!
– Мне нужно только одно сокровище.
Снова бенгальские огни в глазах…
– Три года я его охмуряю, охмуряется почему-то дядя Алмаз.
– Прекрати.
– Вот так всегда.
Кафе закрывается, непривычно вымерший рынок притих до утра, ветер гоняет по асфальту пустые коробки, мелкий мусор, хлопает козырьками опустевших палаток, и небо оранжевое – оранжевое с ярким осколком октябрьского солнца над гостиницей «Советская», дворники набивают мусором мешки, шуршат метлами. Сторожа запирают за нами ворота, Алмас с земляками идут к стоянке такси, прощаемся с ними до завтра, идем к метро.
Закат субботы, людской круговорот у «Техноложки», Надя пропала не попрощавшись, я беру Наташу за руку, мы продираемся к ларькам.
У нее строгая хозяйка, у которой она снимает комнату, даже вроде, как дальняя родственница. Но сегодня ее нет, уехала на Украину. И мы с Наташей договорились, в первый раз за эти годы о чем-то договорились.
Я хочу взять пива, Наташа мотает головой.
– Поехали, там все купим.
Она живет у Московского вокзала, две остановки на метро, всегда покупает жетоны, я ей как-то говорю:
