В этот четверг у него день рождения, он сказал – только ты и я, больше никого не хочу. Звонит каждый день в одно и то же время, почему-то, кроме выходных – субботы и воскресенья. Занят, наверное. Ежедневный пустой треп, одни и те же слова.
– Ну, лады, позвоню завтра.
– Конечно. Пока.
Гудки. Новый телефон, какое счастье всего три номера: мама, Алина и Денис.
Метель пеленает купола Храма Спаса на Крови. Лодки прикованные к граниту качаются на волнах слышно как гремят цепи. Палатки с матрешками на мосту, автобус с иностранцами. Алкаш в камзоле, ботфортах и треуголке изображает Петра Первого, кланяется интуристам, ножку тянет, еблуша осиновая-осиновая. Из кареты выглядывает императрица, холодно, народу мало.
Настя идет дальше по Итальянской мимо Цирка, через Литейный на Лиговку. Еще светло, но в окнах зажгли электричество, все видно с улицы, здесь снег и мокрые ноги, за стеклом белые рубашки и миниюбки. Скоро "планктон" потечет по проспектам и переулкам, набьются под козырьки остановок, в магазин будет не войти. Купила маленькую "Ред Лейбл". Сегодня надо еще в "Буквоед", по субботам и воскресениям она читает.
"Буквоед" тот самый. А вот столик, за которым сидела в прошлое воскресенье с человеком, которого больше никогда не увидит, если только случайно не столкнется с ним где-нибудь на бесконечных перекрестках. И если бы не проклятый гандбол, она бы тогда осталась за этим столиком, и не известно чем бы закончился вечер. Ей было интересно смотреть, как они прячут водку, как этот лохматый малюет автографы, будто он Чак Поланник.
Повторяя телодвижения Антона, перелила под столом в стаканчик половину бутылька…
Все на мгновение покачнулось, выпрямилось, привычная уже после первого глотка ясность и симметрия сковала окружающую реальность. Настя смотрит в окно, ей нравится эта аквариумная ипостась, разделение природы тонкой стеной из стекла. Там вьюга, снег, снег, снег, мельтешение капюшонов и меховых воротников. А здесь тепло, сухо, шепот покупателей, виски и апельсиновый сок.
– Приду в следующее воскресенье, буду вот так сидеть весь день. А вдруг?..
Дениска полез целоваться еще в лифте, у него были заняты руки, в ресторане им дали с собой коробку с пиццей и бутылку вина.
Сегодня он накушался, включил музыку бесячую на русском языке, Настя сняла куртку, подумала: если она снимет ботинки, то уже никуда не уйдет. Хотела смыться еще в ресторане, но неудобно было бросать пьяного товарища, кривого, как саксофон. Села на табуретку на кухне между столом и холодильником, открыла штопором бутылку, нашла стаканы, налила. Дениска прибежал, он уже разделся, был по пояс голый, только полотенце вокруг бедер.
