Говорят, такое возможно лишь в том мире, в котором сам взгляд на происходящие в нём события является лишь отражением позиции самих наблюдателей. В нашем с вами микромире, то бишь. Там вообще творятся настолько невменяемые, не поддающиеся описанию вещи, что это поневоле заставляет задуматься об иллюзорности, или виртуальности всей нашей Вселенной. В самом деле, где ещё может происходить так, чтобы какой-нибудь объект «вспоминал» о своём существовании лишь когда вы вплотную приблизитесь к нему? Да в любой компьютерной игре! Вот-вот, а в квантовой реальности, описываемой физиками, такое происходит сплошь и рядом.
Вот и с кошкой Шрёдингера всё так же: ты только подумал, что она жива – и она и вправду жива, подумал по-другому – и…
– Слушай, Настя, а ты что, всё это время оставалась девственницей?! – внезапно озвучил я мысль, выскочившую откуда-то в ответ на воспоминание о нашем недавнем опыте близости.
– Ну, что тут можно сказать, – усмехнулась она. – И да, и нет…
– Как это понимать? (Хотя, – подумал я про себя. – Если верить квантовой физике, то вполне достаточно и того, как ты сам думаешь об этом.)
– Ну вот так… Если я захочу с тобой опять, то тебе придётся снова всё это повторить.
– Вот если ты сейчас не шутишь, то это ещё более дико звучит, чем вся твоя история!
– А что тут такого дикого? Обычная регенерация организма.
– Но у других-то нет такого!
– А много ты знаешь ещё девушек, которые живут на свете по сто с лишним лет? Кстати, само долголетие – это лишь следствие общей способности моего организма к самоисцелению и устранению повреждений. Всякие там раны тоже у меня затягиваются на редкость быстро, не оставляя следов – неоднократно проверено.
– Эх, вот бы всем так тоже…
– Ну, в своём организме нас всегда будет что-то раздражать. Я вот, например, не могу толком даже пирсинг никакой сделать! Вернее, могу, конечно, но если надоест и вытащу, сразу придётся делать по новой. Как и тебе со мной это самое! – рассмеялась она.
– Да уж, вот незадача… Слушай, а ведь у тебя немного оттянуты мочки ушей. А если снять эти серьги, которые ты носишь, они тоже примут первоначальный вид?
– Нет, уже никогда. Я же с детства носила эти тяжёлые штуковины, вот поэтому следы и налицо. Но я ничуть не жалею и ни за что не стала бы делать себе никакой коррекции. Ведь это одно из немногого, что сохранилось от меня прежней – как и парочка небольших шрамов, оставшихся с того же времени. Всё это позволяет не забыть о том, что когда-то и я была вполне нормальным человеком.
