– Как вы себя чувствуете?
Я ответил, как есть:
– Так скучаю, что в кой-то веки даже начал читать классику. Скорей бы выписка, и снова на работу.
Что вызвало дружный гогот соседей по палате. Не понимавших, что так оно и есть. Обманывать я не умею и не люблю. По крайней мере, когда трезвый.
С выходом на работу начальства люди в палатах начали меняться. Одних оформляли на лечение, других наоборот выписывали.
За выписанными часто приходили родственники забирать их – то ли помочь добраться до дома, то ли следить, чтоб не назюзюкались по дороге.
По крайней мере, те, кто не хотел подшиться или закодироваться.
По стандартной процедуре, перед выпиской подшивки и кодировки предлагали всем. Но не обязательно, а по желанию. Большинство отказывались.
Больше всех мне запомнилась одна колоритная пара. Маленькая, худенькая, но волевая старушка и здоровенный детина, несколько старше чем я, у которого печень выпирала, примерно как два-три месяца беременности.
– Не хочу я кодироваться! Зашивать меня тоже бесполезно, – повышал голос мужик с увеличенной печенью, сдабривая фразы словами, что я здесь пропущу, – Я хочу одного – чтобы меня научили правильно пить!
– Заткнись! – оборвала бабуля разбушевавшегося сына, – сейчас тебе сделают укол под печень на полтора года. Авось, она поправляться начнёт. Деньги на него дам. А не захочешь, я подам иск в суд о признании тебя недееспособным. А то уже полгода сидишь на моей шее – не работаешь, только пьёшь. А так хоть пенсия по инвалидности будет капать. Которую будут выдавать мне, чтобы ты не пропивал.
Здоровяк мигом присмирел и покорно последовал в кабинет врача за матерью.
Мужику было на вид лет сорок. Его матери, соответственно, около семидесяти. Полностью седая.
А сколько седины я своей маме добавил в «благодарность» за заботу обо мне?
* * *
Пятнадцать лет назад, что для меня сейчас ровно полжизни, она с тяжёлым сердцем провожала нас с отцом в поездку к его родственникам в отпуск.
Я радовался этому путешествию, даже ради него сдал досрочно экзамены за девятый класс, чтобы успеть поехать, пока у папы отпуск.
А взрослая женщина предчувствовала беду.
И женская интуиция её не обманула. По возвращении домой, оказалось, что это была прощальная поездка. Папа хотел напоследок познакомить меня с нашими общими родственниками за пределами области, и как только сделал это, в июле 99-го года подал на развод.
Он был моряк, и мать давно подозревала, что у него, как и у многих его коллег, по невесте в каждом порту. Но гнала от себя мрачные мысли. Пока они не подтвердились. Он нашёл себе другую женщину в Мурманске. Судебной волокиты не было. Мать безропотно выкупила у него долю в квартире, чтобы он смог встать на ноги, вступив в новый брак.
