– Понял, не дурак, – только и оставалось ответить мне, после чего Владимир Игоревич повесил трубку.
А мысленно подумал:
– Не может шеф без выкрутасов. Обязательно тайны мадридского двора разводить. Какое условие? Вот теперь ночами спать не буду, всё думать да думать.
После обеда, направляясь на перекур, я заметил, что к девушке, страдавшей отсутствием аппетита, пришёл высокий и худой молодой человек, на вид примерно её ровесник. Он был не в строгом костюме, как предыдущие посетители, а в цветастой рубашке навыпуск и в джинсах с умышленно нарезанными дырками по-панковски.
– Юра, а ты как узнал где я? – удивилась она и кажется даже немного покраснела.
Он немного поговорил с ней, так тихо что никто не услышал, передал пакет, не содержащий ничего запрещённого – в общем, ничего особенного.
Но с этой минуты апатичную Ольгу как будто подменили. Не успев дойти до палаты, она достала из пакета изящные очки в тонкой оправе и воскликнула необычно громко для больного человека:
– Ну вот, хотя бы смогу просмотреть, какие книжки лежат на подоконнике.
И, присев на кровать, стала жадно уплетать пирожные из того же пакета, хотя за полчаса до этого смогла только половину маленькой обеденной порции супа проглотить с трудом.
Забитая девчушка оказалась на редкость энергичной и талантливой.
К вечеру все бабы в отделении знали: если нужны какие-нибудь мелкие бытовые услуги, обращайся к Оле из палаты номер семь.
Она красила женщинам волосы, стригла их (и мужчинам машинкой брила головы тоже), штопала видавшие виды шмотки, рисовала фальшивые татуировки и искусственные шрамы – в общем, среди пациентов была звездой.
После того, как доктор Серёга раздал всем нуждающимся уколы да таблетки, и окончательно ушёл в ординаторскую до утра, Ольга зашла в соседнюю палату к нам, чтобы обменяться с Гоги нехитрым богатством, какое может перепадать пациентам в больнице.
Заработала своими услугами она за день прилично – в её тумбочке образовался целый склад – чай, сигареты, продукты.
Разбитной Гоги тоже был парень не промах и скопил кое-что. Если татарин был в отделении главным авторитетом, то Гоги был главным заводилой.
Вообще-то имя и фамилия у него были русские. Имя помню – Константин, фамилию уже забыл. Но кличка в отделении у него была Гоги, из-за внешности, унаследованной от далёкого предка-южанина. И юморной парень охотно подыгрывал, иногда нарочито изображая грузинский акцент.
Перво-наперво Гоги протянул гостье кружку чифиря, этакий знак дружбы, вроде индейской трубки мира.
