– Ты, вроде, матросом служил, а не офицером – заметил Миша, поудобнее растянулся на полке и сладко зевнул.
– Ну что за люди, лишь бы до столба докопаться, – притворно возмутился я со смехом, – ладно, будь здоров, не кашляй.
И отправился в соседний вагон вслед за полицейским.
В его купе на нижних полках неуклюже развалились тела ещё двоих его сослуживцев, заливисто похрапывая.
– Ну и как с такими бухать? – показал на них старший лейтенант, – а ты молодец, крепкий, настоящий русский мужик, – тут он ещё раз похлопал меня по плечу, а затем открыл бутылку неизвестно чего.
Следующий кадр, который я помню – это рассвет.
Прямой солнечный луч в окне резанул мне глаза.
Поезд тормозил в городских кварталах.
– Надо отлить, а то на станциях запирают, – всколыхнулась первая мысль, отчего я подорвался так резко, что ударился головой о верхнюю полку, и похмельная головная боль резко отозвалась в обоих висках.
Только тогда я сообразил, что в литовском поезде установлены биотуалеты, работающие вне зависимости от остановок.
Напротив меня Михаил уже заправил постель и сидел за столиком, разгадывая сканворды.
– Что за станция такая? – спросил я у него ещё заплетающимся языком, смутно припоминая его предупреждение о том, что я рискую проспать прибытие. Вроде, для Москвы домики вокруг бедноваты.
– Вязьма, – спокойно ответил он, – так что ты ещё успеешь позавтракать.
Но я отправился не завтракать, а курить, что всегда перво-наперво делал, когда вставал с бодуна.
На фоне пейзажей центральной России фрагментарно проплывали перед глазами события вечера и ночи.
Я хорошо помнил, как мы с Мишей пили Старку за Игги Попа, а потом и за всех панков в целом.
Тусовку в середине вагона, справлявшую день рождения подруги, я тоже помнил более-менее прилично. А вот дальше помнил смутно.
Начинало подташнивать.
Выбросив бычок в форточку, я спросил у Миши:
– В котором часу я лёг спать?
– Когда подъезжали к Смоленску, – ответил он, прихлёбывая чай из характерного железнодорожного стакана в металлическом подстаканнике, – я слегка задремал, потом проснулся, а тебя всё ещё нет. Уже волноваться начал, что ты не вернёшься – сначала налакался скверного ирландского джина, а потом почти на два часа пропал, когда пошёл с ментами пить винище.
От воспоминания о том, как я с полицейским добавлял, мне резко поплохело.
Я нагло отхлебнул почти половину стакана чая у Михаила, чтобы заглушить сушняк, и опрометью выбежал из вагона.
Хорошо, что туалет оказался свободен, иначе мне бы пришлось блевать в окно.
