Малеванные птицы, в небе, сделали таинственный прощальный маневр.
– А ты про нас подумал? Я уже обманываю… Обманываю мужа, семью, себя наконец… Ты…, ты готов идти куда угодно…, на край света…, через вселенную…
– Если б мне такие крылья,
Чтоб несли меня по свету,
Ни минуты не колеблясь,
Я бы вырвал их
И бросил ветру,
Бросил ветру. [18]
Весенняя трава, молодые ветви кустов, красиво обвили ноги, колени Слуги-великана… Легкий веселый бриз, чудаковато треплет края, обрывки рукавов, светлого мешковатого балахона гиганта.
– Если б мне глаза такие,
Чтоб все видели,
Преград не зная,
Я б закрыл их плотно-плотно,
Сам сидел бы тихо,
Головой качая,
Головой качая. [18]
Слуга напоминал огромную, театральную, тростевую куклу. Порывы ветра периодически, как паруса, поддували его свободную сорочку. Иногда, кажется, что он, вот-вот взлетит. То ли рваные лоскуты одеяния, то ли длинные тополя-кипарисы, скрыли, почти невидимые, подрисованные ретушью трости к рукам кукольного Служителя-великана. Создалось впечатление, что снизу, на пирсе, на набережной поддерживают, управляют и любуются этим гигантским сидящим гапитом люди, которые, так или иначе, внесли свою лепту в палитру формировавшегося сознания, судьбы человека – знакомые и незнакомые ему люди…, какие-то зеваки…, равнодушные прохожие… Среди них, с замиранием, наблюдала младшая сестра, маленькая Вера, приехавшая для беседы из-за отчаявшейся Нади. Возле светлого здания, раскладывая вещи, готовился к выступлению родственный Мальчишка, жаждущий впервые выступить с номером пантомимы, на праздничной набережной.
Происходящее действо, отразилось в капающей слезе Евы.
– Если б залилась ты смехом,
С ветром косами играя,
Я летел бы вслед за эхом,
Дивный голос догоняя,
Догоняя. [18]
Пара “угомонно” сидела на валунах, созерцая блестящее море.
Ветер усилился, предвещая смену погоды. Начался редкий слепой дождь. Море, вплоть до горизонта, своеобразной перспективой, по-прежнему солнечно блестело. Редкими темными пятнами, от крупных капель дождя берется мощеное покрытие набережной.
Слуга, укутывая Еву в свою куртку, нежно взял ее ладони, сложил девушке на колени. Встал, завораживающе рассматривая волнистую игру марины, под единым ясным Светилом.
– Пойду, окунусь.
Поддуваемый потоками ветра, немного накренившийся фантастический Слуга-великан, тоже встал, рассматривая непредсказуемые игрища Стихии.
В редких слезах Евы, уже не отражается происходящее.
– Куда ты…? Дождь… – Девушка тихо заплакала, протягивая руки к небу, показывая на облака.
