– Олежа, ну и чо, в говне нравится жить тебе, а нам всем нет, ты вообще…
– Помою сегодня, Валентина Альбертовна.
Улица, аптеки, магазины, машины, троллейбус, голуби, карнизы весна, тепло, дороги, бардюры, переходы, пешеходы, пароходы, аспирин, терафлю, називин, продуктовый, хлеба, сыры, фрукты, вырезка, грибы, молочка, бабка, мелочь, кудапрешь, задерживаешь, неуважение, лужа, асфальт, домой, лестница, ключи, квартира, холодильник, чайник, пить, лекарство, раздеться, лечь, кровать. -"Какие блять пароходы ещё." Спать.
Вот тебе, деточка, конфетка,
Возьми, но ты не торопись.
А если я мышья́ку едко
В обёртку положил? Очнись!
А вдруг я враг, а вдруг вредитель?
Мы не знакомы, – дядя Витя.
И ты Виталий, во дела!
Таких страна нас родила:
Могучих, славных и упертых.
Мы БАМ построили из мёртвых.
Мы космос приручили раз,
Нас не обидит пидорас.
Ну что, друзья? Держи конфету!
Мы дружбой обернем планету.
Мы станем братьями, трудясь
Искореним буржуев грязь.
Ну что ж ты бледный, брат Виталий?
Мы соберем с тобой дендрарий.
Известный миру, и́наче никак.
Ну я ж предупреждал, что там мышьяк.
Простуда не отпускала Олега и следующую неделю, она сковала его рассудок, отягощала мысли. На работе он выжимал из себя всё, что мог. Но в таком состоянии он ещё больше злил Антона Павловича. Поэтому "шеф" отправил его домой за свой счет. Между тем каждый день Олег проверял состояние нового жильца и кормил его рафинадом. И каждый день гриб рос и рос, становился толще, желтее. Причем блин гриба был неровный, у него имелся особый рельеф. С каждым днем он всё больше напоминал лицо. И очертания эти были очень знакомы. Звонок.
– Привет, Андрей.
– Здаров, Олег, как сам?
– Да не очень, на больничном вот.
– Слушай, ты мне можешь краску подвезти акриловую, я тут ремонт затеял, хочу плинтуса покрасить.
– Да я не могу, мне неважно как-то чувствуется.
– Да заодно проветришься, бацилл поубиваешь.
– Ну попозже может…
– Давай, давай, а то помнишь, я тебе месяц назад помог же найти, кто у вас в подъезде ссыт и на стенах рисует, надо друзьям помогать.
Нашёл не он, а Гаврилов, а Андрей приходил просто один раз и угорал с обильно обоссаных стен.
– Ладно-ладно, попозже, щас соберусь только.
– Хуядно, ахахах, ладно, жду.
Он отключил мобильник, ознобно помассировал виски. На самом деле нужно было проветриться, или хотя бы проветрить. Олег потянулся к окну, распахнул его скрипящие рамы.
– А вот знаешь, почему тебя все в хуй не ставят?
– Почему же?
– А потому что ты никому "нет", нормально сказать не можешь.
