Наконец, в шестой или седьмой по счету палате, я увидел Григоренко: он лежал на койке у стены, голова его была перебинтована, но я все равно знал, что это он. Я это чувствовал. Он лежал без сознания, подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких.
Но он был жив…
…определенно был жив.
Об этом свидетельствовала кривая линия на кардиомониторе.
В палате были еще пациенты, но они все были без сознания. Из персонала не было никого. Я огляделся по сторонам, и, не заметив никакой опасности, задернув шторы, выдернул трубку подачи кислорода из носа Григоренко. Кардиомонитор начал пищать.
Я вырвал подушку из-под головы Влада и кинул ее ему на лицо.
– Умри же уже, наконец, мразь ты вонючая. – Процедил я сквозь зубы, яростно прижимая подушку к его лицу.
Руки Григоренко схватились за мои запястья. Ноги забарабанили по койке.
«Откуда у тебя столько сил?» – удивился я.
Кардиомонитор начал пищать все чаще. К этому писку добавился еще один звук, напоминающий сигнал пожарной тревоги. Шел он уже из коридора.
Постепенно, силы Григоренко начали его покидать. Сопротивление его рук ослабевало, а ноги спокойно легли на койку.
Я услышал топот ног в коридоре.
«Наверное, охрана бежит. Сейчас они меня скрутят, отведут в какую-нибудь коморку и вызовут полицию, а уж полиция увезет меня далеко-далеко, где небо мне будет в клеточку. Ну и хрен с ним».
Топот бегущих по коридору людей становился все громче, словно там бежал табун диких мустангов.
А я все душил и душил Григоренко.
Топот был все громче. Уже рядом. Эти люди не только громко топали, но и очень громко говорили. И в этом гомоне не возможно было разобрать, о чем шла речь. Кажется, каждый говорил о чем-то своем.
Толпа была совсем рядом. Сквозь штору я увидел силуэты людей.
«Что делать? Они разорвут меня в клочья».
В последний момент я прыгнул под койку. Как только я туда забрался, я увидел, как кто-то отдернул шторы, а за ними стояла, по меньшей мере, тысяча пар ног. Гомон все не прекращался. Топот тоже.
«Кто все эти люди?» – подумал я, широко открыв глаза от удивления.
Они пришли убить тебя.
Одну пару ног я даже узнал: короткие брюки, кроссовки со стоптанными пятками – Андрей-Туша был с этой толпой. Был частью этих людей, что пришли причинить мне боль.
Вот почему они так странно смотрели на меня в тот день. Не потому, что Григоренко повысили вместо меня. Нет. Они таращили на меня свои запуганные глазенки, потому что знали, что я убил, точнее, пытался убить Григоренко.
