А вот пчела ползет по цветку, деловито гудит, срывается и тяжело перелетает на другой цветок. А вон бабочка пролетела, а вот жук копошится. Данилка вдруг обнаруживает под ногами муравьиную тропу. По ней деловито встречь друг дружке снуют муравьи. И кто что тащит: кто былинку вдесятеро больше себя, кто хвоинку, кто дохлую муху. Данилка помогает им прутиком.
Забыл про ягоду Данилка, смотрит в траву, наблюдает за жизнью муравьев, жуков, кузнечиков и мотыльков. Как они тут не заблудятся? Ведь эта высокая трава для них лес дремучий, непроходимый.
- Муравьи народ умный, - раздается вдруг над головой.
Возле Данилки стоит дед Савостий, в руках его пучки трав и цветы.
- Поди, и мы сверху-то муравьями кажемся, - говорит дед. - Тоже суетимся, друг дружке горло грызем, он, бог-то, смотрит на нас, дивуется.
- Бога нету, - заявляет Данилка. - Папка говорит, никакого бога нету.
- Для тебя с отцом, знамо дело, нету, а для меня есть.
Данилка насупился, молчит. Он точно знает, что никакого бога нет, раз папка сказал - нету, значит - нету.
- Кто вот ету красоту придумал? - Дед широким жестом обводит вокруг. Данилка не знает, кто все это придумал. - А-а, вот то-то! Тут каку голову надо иметь на плечах! Шибко умную, чтоб все это придумать.
- Данилка! - доносится крик Ромки. - Иди сюда!
Дед Савостий и Данилка идут на зов. Дед говорит:
- Жисть смотреть шибко антересно, завлекательней жисти на земле ничего нету.
На опушке кружком сидят мальчишки, хвастают - кто больше набрал. Данилке нечем погордиться. Мальчишки потихоньку потягивают ягоду из своих туесков.
- Я горстями могу ись! - кричит Андрейка. - Ведро зараз могу съись.
- Лопнешь, - сомневается губатый Ромка.
- Спорим! - орет Андрейка и чуть в драку не лезет. - Давай - и твой, и свой туесок съем.
Он всегда так: орет, рукава засучать начинает.
Спорить никто с ним не хочет. Андрейка и кадушку слопает, не моргнет, и животом маяться не будет. Живот у него железные гвозди переварит.
Смекнув, что надуть никого не удастся, Андрейка принимается за свой туесок.
- А я все съись могу, и мамка мне не указ, - хвастает он и с отчаянной бедовостью запускает руку в ягоду, горстью ссыпает ее в рот, с преувеличенным наслаждением жует. Пацаны наваливаются на ягоду. У Данилки собирается слюна во рту, и он тоже запускает руку в туесок, утешая себя мыслью, что в туеске не убудет, и он еще доберет до верху. Какое еще время! Во-он солнышко-то где, над маковкой. До вечера целый день еще.
