Дети пристыженно молчали.
– Благоразумный пассажир не обращает свою силу в зло, ибо он почитает труд – а каждый из вас есть труд и плод труда вашей семьи, ее надежда и надежда Корабля, надежда самих Создателей. Благоразумный пассажир не обращает свою силу в зло, ибо он желает высших Благ, которые принесут ему вечную радость. Благоразумный пассажир не обращает свою силу в зло, ибо он хранит в своем сердце образ Создателей, а Создатели не причиняют зла и боли, и их одежды чисты!
И ученики с грустью разглядывали свои истерзанные костюмы.
В большой игре в положения рождалось еще множество забавных игр. Одна такая игра называлась «Или не Господин?». Юные «Господа» смыкались ненадолго в тесное обсуждение, после чего кто-то из них выходил вперед и остальные хором задавали ему вопрос, больше похожий на приказание: «Можешь издать закон – или не Господин?» Тогда вышедший ученик гордо поднимал правую руку, подражая учителю, и во всеуслышание провозглашал какой-нибудь «закон»: все теперь должны были выворачивать пиджаки и жакеты наизнанку, или ловить букашек (иногда таких, которые могли хорошенько цапнуть в ответ на посягательство), или поочередно висеть на суку указанного дерева (если кто падал, того забрасывали комками земли, чтобы ему стало стыдно за свои одежды перед учителем и творцами). Случались довольно буйные задумки, вроде такой: одному «рабочему» или «собственнику», избранному «законом», было велено достать ключ из кармана блузы спящего учителя, наложить себе за пазуху мелких камней, затем выбраться наверх, открыть ворота Парка, добежать до ближайшей лавки и попасть камнем в рисунок на витрине (или, на худой конец, в одно из обычных окон), затем вернуться на берег – оставшись незамеченным. Чтобы «закон» исполнялся без праздных уклонений (все уже хорошо понимали значение слова «праздный»), беглеца сопровождал один из «Господ» (разумеется, отнюдь не тот, кто провозглашал «закон»). «Рабочие», не желающие отставать, заводили похожую игру, с вопросами вроде «Можешь съесть эту зеленую букашку – или не рабочий?» или «Можешь сделать вот такой кувырок – или не рабочий?». «Собственники» обычно были зрителями: пользуясь всеобщей увлеченностью играми, они присваивали большую часть учительских подачек, рассаживались вдоль берега и наблюдали, беспрерывно жуя, сплетничая и смеясь. Правда, «Господам» ничего не стоило придумать «закон», который обязывал «собственников» щедро делиться сочными плодами. Но те не унывали, даже когда пустел холщовый мешок – они отдавали его «рабочим» в обмен на лесные находки, а «рабочие» придумывали ему новые применения, которые часто приводили все к тем же позорным травмам.
