Описание двух указанных взаимодополнительных синдромов может помочь обозначить тот психологический и социальный контекст, в рамках которого возникает и непрестанно подпитывается психопатия современности.
Агрессивные юнцы, накачанные амфетаминами и на большой скорости несущиеся в напичканных суперсовременными новинками автомобилях на свои рабочие места (чтобы там выказать по максимуму свои профессиональные способности, повысить свою долю в доходе корпорации и снискать слова одобрения со стороны начальника), словно бы теснятся в прихожей паники. А вот их бритоголовые братья, что по воскресеньям на стадионах в кровь бьются друг с другом, это уже вполне развёрнутая форма панического, совершенно будничным образом накапливаемого на протяжении всей рабочей недели.
Политическая культура не желает считаться с тем фактом, что наркотики являются весьма существенным (наиболее существенным, если быть точным) фактором конкуренции. Я имею здесь в виду как легальные наркотики (те, которыми торгуют в аптеках и которые приносят баснословные доходы таким фармацевтическим компаниям, как Koche и GlaxoSmithKline), так и нелегальные, на которых наживается мафия.
Психопатия возникает именно там, где апологеты экономического соревнования усматривают своего рода рай своевременности. Само слово «своевременность» носит не только иллюзорный, но и психопатогенный характер. Когда апологет экономики прибегает к слову «своевременность», это означает, что есть кто-то, кому хотелось бы нажиться на вашем труде.
Фригидное мышление и когнитариат
Фригидное мышление это некритическое восхваление цифровых технологий. Указанные технологии основаны на устранении физических параметров окружающего мира, на симуляционных алгоритмах, способных воспроизвести все без исключения формы и при этом лишённых одного-единственного параметра: осязаемости, материальности (а следовательно, и тленности).
Слово «виртуальный» имеет много определений. Мне представляется наиболее точным следующее: виртуальной следует считать ту реальность, которую лишили её осязаемой материальности. Фригидное мышление хорошо узнаваемо в мире телематической сети, где отношения с инаковостью хотя и подвергаются искусственному восхвалению, но при этом суть их полностью лишена сексуального начала. Иное существует лишь как нечто отдалённое, и единственным примером конкретного взаимодействия с ним становится бизнес, экономический обмен.
На мой взгляд, фригидное мышление возникает и развивается под воздействием двух притягиваемых друг к другу и возникающих синхронно факторов. С одной стороны, оно представляет собой попытку дистанцироваться от того перегрева, который был характерен для исторического развития последних десятилетий в силу многообразных проявлений идентификационной агрессивности и конфликтным, безнадёжным вторжением инаковости. В последние годы история человечества вошла в фазу насилия, ненависти и войн. Не существует более никакого общего принципа, который мог бы объединить все человеческие существа; критерием суждения об индивиде, его включения в социум и выключения из него стала принадлежность индивида к той или иной группе. Не столь уж парадоксальным образом идентификационная агрессивность заявила о себе одновременно с повсеместным распространением информации и глобализацией воображаемого. Теперь никакая физическая, географическая удаленность не является препятствием для коммуникативного и экономического сближения людей, а также для формирования единого воображаемого. Между тем, глобализации воображаемого сопутствует фрагментация этических кодов и дробление целостного политического универсума, который ранее в определённом смысле обеспечивал унификацию горизонтов современности. Мало того, что коллективное воображаемое полностью утрачивает какую-либо географическую привязку; имеют место колоссальные потоки мигрантов, которые направляются в центры экономического процветания (одновременно эти центры аккумулируют в себе энергию воображаемого). Последствия миграций нетерпимость, насилие, а то и собственно военные конфликты.
