Указанная проблематика и указанная терминология имеют принципиально важное значение для философско-политической рефлексии конца XX века. Ведь именно вокруг упомянутых концептов и выстраиваются многообразные теоретические доктрины и целые направления политической мысли: марксистский гуманизм, теория франкфуртской школы (с явным уклоном в гегельянство); французский феноменологический экзистенциализм (такие мыслители, как Сартр, чьё политическое воздействие в послевоенный период было основополагающим) и операистский итальянский неомарксизм.
Коль скоро слово «душа» отсутствует в философском дискурсе данного исторического периода, использование его в моей книге будет носить отчасти метафорический, а отчасти иронический характер. С помощью этого слова я намереваюсь проанализировать целый ряд ключевых вопросов, связанных с проблемой отчуждения.
В теории Гегеля отчуждение всецело принадлежит сфере взаимоотношений между человеческой деятельностью и человеческой сущностью. Иное дело операизм, который нацелен на постижение отношений между временем человеческого бытия и процессом увеличения стоимости при капитализме, а также процесса овеществления тела и души, ориентации человеческого действия на вещность.
Эпоха поздней современности, и в особенности тот период, когда рабочий класс начал бунтовать против репрессивного промышленного уклада, была ознаменована пробуждением души у тех индивидуумов, которых капитализм, казалось бы, напрочь её лишил. Тела распознали самих себя и воссоединились в протесте, самоорганизуясь ради достижения желаемого состояния общества; они признали себя в качестве автономной формы, следуя при этом свободным от социального прессинга динамическим импульсам и целеполаганиям.
Мир одушевился. Тела обнажились и слились в пространстве свободной эротики, в пространстве отказа от труда, в пространстве, где можно укрыться от репрессивного доминирования экономического фактора. Общество декларировало свою автономию по отношению к экономическим законам, человеческая солидарность и взаимная симпатия людей пересилили скаредность и фиксацию на властных инстинктах и накопительстве.
Однако в определённый момент указанная волна, нацеленная на обретение души, отхлынула к своей противоположности. Это произошло в тот момент, когда цифровые технологии и сетевая организация коммуникации стали проявлять себя как механизмы порабощения человеческих душ. При этом центр тяжести производственного процесса сместился к эксплуатации умственной энергии, а душа оказалась подчинена динамике производства стоимости.
