Ника
Надо ли говорить, что ночью я сплю отвратительно. А когда засыпают, то снится мне такое, от чего между ногами влажно и горячо, а щеки буквально пылают. С утра я плаваю, прошу принести мне кофе прямо к бассейну и всеми силами избегаю встречи с Марком. То, что вчера было естественным и единственно верным, сегодня дико смущает. Я не могу его видеть, так как не понимаю, что от него жду. Как он будет смотреть на меня. А что если на его красивых губах появится презрительная усмешка победителя? Что с ней делать? Закатить пощечину? А основания?
Как теперь с ним себя вести? Будто ничего не произошло? Но ведь произошло, и я помню вкус его губ, тесные объятия, тугие мышцы и ощущение подавляющей силы. От воспоминаний я снова плыву. Грудь становится тяжелой и хочется застонать от нереализованного желания. Ну почему все так сложно? Неужели я не могу испытывать таких же чувств к кому-то из менее проблемных парней? Не к своему охраннику? Зачем мне эти проблемы?
Чтобы не думать сейчас об этом, я провожу ленивый день дома, когда присутствие Марка рядом просто не требуется. Обедаю с папой, снова завожу разговор о том, что мне и без охранника хорошо. Рассказываю про произвол ментов, получаю обещание, что папа со всем разберется, и узнаю, что никаких новостей по поводу убийцы Лизы пока нет.
— Еще мало времени прошло. — Папа вздыхает и трет переносицу. Я понимаю, что его тоже волнует это убийство, и у меня возникает мысль о том, что он, возможно, знает больше, чем говорит. Но я даже не спрашиваю. Он не скажет ничего, что, по его мнению, способно меня взволновать.
— Мне кажется, его и не будут искать. — Я качаю головой. — Всем лень работать.
— Не буду искать убийцу дочки Ленькова? Ник, ты серьезно? Будут, как милые, а если не захотят, то получат такое давление со всех сторон, что очень быстро передумают. Нужно просто немного потерпеть.
— И охранника? — вздыхаю я.
— И охранника, — отзывается папа. — В чем проблема, Ник? Он как-то плохо себя ведет? Лишку себе позволяет? Пристает? Ты скажи мне, и я решу проблему.
Я думаю. Соблазн сказать какую-нибудь гадость велик, но потом я вспоминаю капельки пота на спине, мягкие, требовательные губы пахнущие мятой и качаю головой.
— Нет. Он ведет себя хорошо, образцово хорошо. Просто я не привыкла. Я хочу свободу. Встречаться с друзьями, общаться, пить кофе.
— Ну и пей. Кто же мешает?
— Я всегда с ним.
— Ну представь, что это столб. Робот. Да не знаю… что его нет. Масса вариантов.
