Пернинкен снова кивнул. Единственный способ его успокоить: дать понять, что дело движется, все кипит, но с соблюдением полной секретности.
— Кольцо сжимается, обергруппенфюрер, — добавил Франц, тоже включаясь в игру (он заговорил, как в фильме). — Скоро убийца попадется в сети.
Пернинкен расхаживал перед Францем, по-прежнему стоявшим по стойке смирно.
— Усилия, потраченные на слежку, себя окупят, — уверенно заявил Бивен. — Преступник один, а нас сотни. Берлин в наших руках. Наша полиция организована лучше, чем где-либо в Европе. Ему от нас не уйти.
Пернинкен покачал головой.
— Кто-то из низов, — повторил он тихо. Он по-прежнему держал руки за спиной, и когда проходил перед Францем, тот мог заметить, как начальник нервно крутит пальцами. — Псих, выродок. Может, и не еврей, но порченая кровь, отродье. — Он устремил взгляд на Бивена. — Вы подготовили досье на всех, о ком шла речь?
— Уже делается. Кстати, на случай, если мы остановимся на версии безумца, я начал поиск по немецким психиатрическим клиникам.
— Почему бы и нет, правильно.
Начальник ответил машинально, но Бивен почувствовал, что мысль ему не понравилась. Для чистокровного нациста вроде него сам факт, что на немецкой территории еще остаются калеки, психи и душевнобольные, был невыносим.
— В конце концов, — заметил Бивен, — Германия уже сталкивалась с такого рода выродками.
В тридцать девятом году все в Берлине еще помнили имена серийных убийц, мелькавшие на первых страницах.
— Нет, гауптштурмфюрер, — неожиданно прервал его Пернинкен. — Вы говорите о том, что уже кануло в прошлое. Сегодня Германия под контролем. Даже мысль, что какой-то монстр может творить, что ему заблагорассудится, в самом центре рейха, совершенно недопустима. Мы сильная, совершенная нация. У нас нет права на ошибку. Следует разобраться с этой проблемой, пока она не взорвалась… в общественном пространстве.
На этот раз Франц щелкнул каблуками в знак полного согласия — за пятнадцать лет упорной добросовестной службы он все-таки обзавелся полезными инстинктами. Однако он продолжил, возможно опять ступая по лезвию.
— Еще одно, — рискнул он, — мне было бы безусловно полезно встретиться с полицейским офицером Максом Винером, который…
— Исключено. Я ведь вам уже объяснял, Бивен. В этом деле Винер оказался не на высоте. О нем следует забыть.
— Слушаюсь, обергруппенфюрер.
— Я даю вам три дня и ни одного больше, чтобы найти виновного. С надежными доказательствами его вины. И я не желаю больше ни единой жертвы, понятно? Не вынуждайте меня отстранять вас от расследования.
