— В Тиргартене действовал тот же убийца, верно?
— Безусловно тот же. По предварительным данным…
— Я прочту ваш рапорт. — Пернинкен повысил голос. — Вы отдаете себе отчет в общественном положении жертв?
— Полностью, обергруппенфюрер.
— А вы отдаете себе отчет в историческом моменте, который мы сейчас переживаем?
— Я прекрасно все понимаю, обергруппенфюрер.
— Вы думаете, это подходящий момент, чтобы выказывать слабость? Чтобы позволить говорить, будто рейх не может защитить жен представителей своей элиты?
— Нет, обергруппенфюрер.
Что касается внешности, Пернинкен был величественно лыс — как королевский гриф. Розовый, блестящий, абсолютно голый череп. Под этим монументальным куполом его черты выражали жесткую властность, нечто, что гнет подковы и сворачивает в бараний рог все прочее. Как ни странно, эта розоватая кожа напоминала младенческую и прекрасно гармонировала с черным мундиром из плотной ткани, похожей на сукно солдатских одеял.
— Так чем вы тогда занимаетесь, мать вашу?
— Обергруппенфюрер, позвольте напомнить, что обстоятельства весьма непростые.
— Будь дело простым, его бы оставили Крипо.
— Необходимость скрывать факт произошедшего затрудняет расследование. Мы не можем ни напрямую опрашивать наиболее близких жертве свидетелей, ни взаимодействовать с другими полицейскими службами.
— Гестапо ни в ком не нуждается.
— Я вас понимаю, обергруппенфюрер, но и вы поймите, насколько эти ограничения тормозят ход дознания.
Пернинкен встал и, заложив руки за спину, подошел к окну. Все начальники полиции на всех широтах и во все времена разыгрывали эту сцену. Законы жанра.
— Что у вас на самом деле есть?
Бивен чуть не ляпнул «ничего», но в последний момент опомнился:
— У жертв много точек соприкосновения. Например, все они бывали в «Вильгельм-клубе», светском салоне, где…
— Я в курсе. Что еще?
Больше у Бивена ничего примечательного не было, но разговор с маленьким психиатром и историю с Мраморным человеком он предпочел оставить при себе. На всякий случай.
— Короче, — уклончиво заметил он, — они были знакомы друг с другом и часто участвовали в престижных светских мероприятиях, связанных с жизнью нашего рейха.
Пернинкен обернулся. Он был не так высок, как Бивен, но тоже весьма внушителен.
— Не вздумайте взять под подозрение кого-то из наших.
Полный назад.
— Я не это хотел сказать, обергруппенфюрер. На самом деле я склоняюсь к версии убийцы-психопата, выбирающего очень красивых женщин, чтобы утолить свои кровожадные побуждения.
