на
Blocks (блоки).
Краеугольным камнем сети был Blockleiter — блокляйтер. Он отвечал за шестьдесят домашних хозяйств и ежедневно шпионил за всем, что происходит. Функционер низшего звена, чьи донесения были самыми ценными.
Как в этой хитросплетенной сети надзора могли произойти два убийства? Как убийца мог проскользнуть сквозь столь частый невод? Не говоря уж о том, что весь Берлин прослушивался, все публикации в прессе ежедневно отфильтровывались, а на каждого работника в доме 8 по Принц-Альбрехтштрассе имелось досье. За последнюю неделю Бивен перерыл всю свою картотеку, вытряс душу из всех осведомителей и стукачей, поставил на ноги всех своих блокляйтеров — и совершенно безрезультатно.
Этот убийца был человеком-невидимкой.
Бивена ждал еще один сюрприз: когда он решил переговорить с Максом Винером, то обнаружил, что гауптман исчез. Уволен? Сослан? Убит? Никакой возможности узнать, но это было недобрым знаком.
Бивен впрягся всерьез. Он заново опросил мужей жертв, промышленника Вернера Бонштенгеля и группенфюрера СС Германа Поля. Ничего особенного это не дало, кроме одной детали: генерал поведал, что его супруга боялась Мраморного человека. Что еще за вздор?
Зарывшись поглубже, Бивен накопал еще одну информацию: Маргарет Поль, которая вечно недомогала, в конце концов призналась мужу, что консультировалась у психиатра. Франц без труда отыскал Симона Крауса и оказался нос к носу с этим мелким засранцем.
Хотя Бивен и сам был преступником, тут он впал в полную растерянность и не мог нащупать ориентиры. Он имел дело с убийцей-психопатом, который нападал на этих женщин и, очевидно, наслаждался тем, что кромсал их. Ничего общего с самим Бивеном: тот скорее был убийцей прагматичным, профессиональным, без всякого умопомешательства или душевных порывов…
Он поднял глаза и заметил, что они давно уже выехали за город. День клонился к закату, и поля вокруг заливал оранжевый, слегка тошнотворный свет.
— Остановись здесь, — велел Бивен.
Прежде чем прибыть в Брангбо, гауптштурмфюрер всегда совершал один и тот же ритуал.
Стоя посреди картофельного поля, Франц Бивен начал раздеваться. Он расстегнул ремень и снял китель. Потом стянул сапоги и избавился от брюк. Тщательно сложил одежду, прежде чем убрать ее в багажник «мерседеса». Освобождаясь от одежды со всеми погонами, нашивками и свастиками, он будто возвращался вспять во времени, снова становясь тем, кем был когда-то.
Движущей силой Франца Бивена всегда было единственное топливо: ненависть. Только благодаря этой внутренней ярости, этому желанию прикончить всех и вся он сумел подняться по служебной лестнице и стать тем, кем являлся сегодня.
