Улицы начали погружаться в темноту, когда в городе поднялся сильный ветер. Он дул в спины прохожим и люди, точно парусные суденышки, двигались быстрее, чем обычно. Деревья тревожно махали им вслед ветвями, можно было подумать: с кем-то из них они прощаются навсегда. И только светлые маяки окон, прыгающие между веток, внушали покой.
Повсеместное движение воздуха, который на востоке считался хранилищем жизненной энергии тела, принесло меня к темной башне. Ветер толкал меня до самого порога недостроенной пятнадцатиэтажной высотки. Подниматься по мусорным ступеням было тяжело, но сквозь проемы для окон светила луна. Иногда чудилось, что она напевает:
на высокой башне много печального ветра…
Оказавшись наверху, я почувствовал, что дул не просто ветер. Он был с легким градусом, словно сидр. Он задувал в нос, от чего голова начинала кружиться, и по телу бежали мурашки. Я стоял на краю крыши и был уверен, что если меня сдует, то я не упаду и не разобьюсь, а меня унесет ветром. И я буду еще один самый настоящий унесенный ветром.
Так ли уж плохо быть Парсифалем, утратившим интерес к физическому существованию? Но молчаливый шатер звезд над головой не интересовал ответ на такой вопрос.
О, звезды, управляющие миром! Волшебные лоскуты небесного покрывала. Созвездия Малого Пса, Единорога и Ориона. Вашим таинственным вниманием окутан весь мир. Все кругом пронизано вашим присутствием. Кто бы ни устремлял свой взор в ночное небо: начинающий любитель астрономии, мудрый астролог, открыватели белых карликов или простые бродяги, поэты, задравшие головы, любуясь ярким и чистым сиянием. Каждый видит распахнутые врата, которые зовут, зовут…
Так я стоял на краю башни, смотрел вверх, и в моей душе то нарастало волнение, то её охватывал небывалый покой. Услышав вдалеке мелодичный звон, неожиданно я начал икать. Видимо кто-то на земле, а может, на небе вспоминал обо мне. Я же первым делом вспомнил лучшее средство против икоты: нужно стоя, не отрываясь, выпить стакан воды, но при этом свои руки сцепить за спиной, а воду обязательно пить из рук сестры или матери.
За спиной что-то стукнуло.
− Я же говорило, что тебе от меня не спрятаться, − прямо в ухо прошептало прошлое и тихонько подтолкнуло в спину.
От толчка я шагнул вперед.
И полетел над городом, как перышко. Мое прежнее тело валялось внизу, размазанное по мокрому асфальту, как икра по черному хлебу. Над ним кривлялось прошлое. А я летел над городом, на который хлынул дождь. Я летел, вспоминая, а может, забывая все, что было раньше.
