– А, этот-то! – загорелась уборщица. – Сашка-то у себя сидит, где ему еще быть. Вам вот здесь направо, до конца и дверь с ручкой, на которой крот висит.
– Крот? – уточнил я.
– Крот-крот! – повторила уборщица и ушла, исчезла в тенях коридора.
Чем ближе я подходил к двери, тем меньше света вокруг оставалось. Непонятно, почему. Свет горел в пяти метрах от двери, но словно невидимая и непроницаемая стена не пропускала его. Несколько минут я пялился в дверь и ждал, готовил свои первые слова, пытался вспомнить, зачем, блин, пришел сюда. Для храбрости нужно было выкурить сигарету, но стоило мне уйти – я знал, что не вернусь. Испугаюсь, не рискну, пока судьба не сведет меня снова, но уже с семейным психотерапевтом. Когда я протянул руку к двери, она не поддавалась. Постучал. Звон, механизмы задвигались.
Внутри было темно. Накурено. На полу лежали грязные ковры. Стены закрывали плакат на непонятном языке. В центре стоял старый диван. Нельзя сказать, что здесь было уютно. Было и было. Я зашел внутрь, и за спиной раздался голос:
– Ты Игорь, да?
– А ты Саша? Очень приятно.
– Ага, – скупо ответил он.
Он был невысокий, бритый. С большими глазами и такими же большими мешками под ними. Было в них что-то манящее, будто за ними скрывалась правда и истина; или наоборот что-то настолько кошмарное, после чего ты не можешь нормально существовать и до конца своих дней тебе приходится просматривать, ну, то самое, вот то. Возможно, я прервал его сон.
– Костя мне сказал, что ты можешь мне помочь.
– Это не так. Никто, кроме тебя самого, тебе помочь не может. Ты ложись давай, что стоишь?
– Ладно, – я лег на диван и тяжело задышал.
Потолок покрывала плесень старше меня. Я не знал, что будет дальше, и не мог расслабиться. Саша закурил, сел рядом и спросил:
– И что тебя волнует?
– Я не знаю, с чего начать.
– Начни с себя и уходи. Ты серьезно пришел сюда, не зная почему? Ты сейчас мое время в никуда уводишь.
– Нет, Саш, нет. Сейчас, надо просто решить с чего начать рассказывать. В общем, последнее время я потерял желание работать и заниматься тем, чем всегда занимался. Мне кажется, что я с ума схожу. Ничего делать не охота, ничего счастья не приносит. Все свои желания на данный момент – я от них отнекиваюсь, говорю, так нельзя, это неправильно, этому нет времени.
– Так, и что?
– В смысле и что?
– Что тебя из этого напрягает?
– Меня напрягает, что я теряю смысл жизни. Меня напрягает, что мне хочется делать то, что делать нельзя. Меня напрягает мое психологическое равновесие.
