– Зачем деньги, если нет тебя? Зачем быть, если нет тебя? Зачем жить, если нет тебя? Почему тебя нет? Кто ты? Где ты? Ты – моя любовь? Почему тебя нет? Скажи мне, что это сон! – Максимилиан кричал и рыдал.
Рыдал. Он не променял свои слезы на смех Эсперансы. Потому что ее нет. Потому что смеха нет. Потому что Лиции, ставящей условия, нет. Потому что ничего нет.
– Это сон. Это кошмарный сон. Для тебя. Для меня тоже. Только ты умрешь. Пусть через девяносто лет, но ты умрешь, и страдания прекратятся. А я нет. Я буду вечно быть. Я буду вечно страдать. Я буду вечно любить. Только тебя. Всегда. Бесконечно. Во веки веков.
– Нет, так не будет! Так не будет! Я улечу с той! Что мне делать? Забери меня!
Она престала плакать и слегка безумно улыбнулась:
– Тогда ты тоже станешь вечным. И, скорее всего, мы никогда не увидимся. Может быть, но это маловероятно. Нас разбросают по разным Вселенным. А ты будешь меня любить. Ты будешь испытывать страдания. И они никогда не закончатся.
– Лучше так. Лучше мы будем видеться раз в триллион лет, а я буду страдать. Но я не смогу жить без тебя.
– Нет. Я слишком сильно люблю тебя, для того, чтобы позволить тебе улететь со мной, потеряться во Вселенной.
Глаза Максима помутились, он опустил голову. Через несколько минут резко поднявшись и воскликнув, быстро, скороговоркой сказал:
– Если ты не позволишь мне лететь с тобой, я убью себя. Там, в нашем мире. Ты же сказала, что я все буду помнить. Попаду в ад, а там мои страдания точно не закончатся.
Она мягко улыбнулась:
– Я знала, что ты не с Земли… Хорошо, пусть будет так. Скоро начнется восход. Я прыгну с крыши и рассеюсь. Если у тебя получится так же – значит Там тебя принимают.
Максим кивнул и сел поближе к Луне. Они держались за руки.
– Луна, Луна, Луна, – бормотал он. – Как я тебя люблю…
– Я тебя тоже, – она помолчала. – Если все свершится, тебя будут звать Свет… Я Луна, а ты Свет…
– Свет от Луны…
Погасли уличные фонари. Небо переходило от черных тонов к фиолетовым, от фиолетовых к голубоватым. Птицы, проснувшись, летали по кругу. Нагулявшаяся ночью кошка юркнула в подвал. Вдалеке загудела сигнализация.
В глаза Максиму бросился парк. Там была скамейка, на которой сидел юноша. Выражение лица его было обеспокоенным и печальным.
– Это я?
– Да. Кажется, мы возвращаемся.
Максимилиан внезапно спросил:
– А что будет со мной?
– Полетишь…
– Нет, с тем, – он указал пальцем на себя, находящегося в парке.
– В этом теле будет пребывать душа другого человека. Я пока не решила, кого именно. Никогда в жизни он не подумает о том, что мог бы родиться кем-то еще. У него будут все те знания, что были у тебя, он также будет любить своих родителей и ту девушку, – она помолчала. – Но не такой любовью, как мы… Нам пора. Солнце уже высоко. Прощай?
