— Может, пригубишь с нами? — предложил Петр Егорович.
— Не имеем права-с, — отвечал половой, пятясь. — В добрый час!
Наполнили по первой стопке. Васятке налили пива.
— Не учись, гренадер, на старших глядя!
— Ну, начали с богом!
— Рассыпчатая, мамочка...
Рядом в зале играли в биллиард, резали со всего плеча от двух бортов в лузу, и гул стоял и грохот, как в машинном отделении на крейсере первого ранга, когда давление пара двести пятьдесят фунтов, никак не меньше, и гудят поддувала, и дрожат мелкой дрожью пароприемные коллекторы, а наверху, над броневой палубой, вроде бы уже началась пристрелка и показали калибр.
— А у нас, братья, сегодня в мастерской человека в самый раз арестовали, — сказал Михаил Егорович. — Мастер говорил, пропагатор. Я не знаю, мое дело сторона, а чудно!
— Не ори. Такие дела. Тихо давай: политическая креда.
— Да я и даю тихо, — оглядываясь, продолжал Михаил Егорович. — Сказывают, против царя, вот и креда.
— Вот те фунт!
— Шуму... Ну, маляры промеж себя дают объяснение: в пятом годе на баррикадах выступал. Боевик. Чтоб свобода всем, требует.
— Один был?
— С сотоварищами, ясно. Одному на такое куража не хватит.
— А чего им нужно? Чего недостает в жизненных стремлениях?
— А чего, а того, хотят они всю землю, значит, крестьянству, фабрики, заводы — это цеховым, царя скинуть, заместо его правительство исделать и, значит, новую жизнь начать.
— Ну, затеяли!
— Не выйдет. Без царя нам нельзя: смута подымется. Как же так: на Руси-то да без царя? Конфуз весьма крупный, — вздохнул Петр Платонович.
И тут в разговор вмешался меньший Вася.
— А я слышал, у нас говорили, есть страны, где царя выбирают. Там поцарствовал три года или сколько, слазь. Другого сажают.
На Васятку цыкнули. «Сиди тихо. Хуже того нет с малолетками в трактир ходить».
— Половой! — крикнул Михаил Егорович. — Половой, принеси нам для мальца чая. И сладкого чего.
Тему переменили и, выпив еще пару стопок, Михаил Егорович начал рисовать, как было бы хорошо, скопив денег, открыть свою мастерскую по ремонту экипажей.
— Петя отрихтует, я покрашу. Васята, бог даст, на обойщика выучится, обобьет. Возьмем учеников. В подмастерья из своих сухоносовских определим старательных, ну и жизнь пойдет!
Петр Платонович сомневался в реальности этого плана, но поддержал брата добрым словом.
— А чего, — сказал, — подумать надо. Я заказчиков наберу, знаешь сколько? Сколько хотишь. Доктор мой шибко важная птица.
— На тебя, Петруша, надежда, — польстил брату Михаил Егорович.
