— Васька, скажи буфетчику, пусть еще нальет! Тихону, скажи, Прокофьичу!.. Ух, гадюка, как же ты меня продала... — стонал Тихон, и пьяные слезы текли по его щекам.
Свадьбу праздновали без Коли-Николая. Уехал друг. А Илья Савельевич пришел. Грустный и торжественный сидел одесную рядом с Платоном Андреевичем, из строя вышел с седьмого стакана, и в общем-то неожиданный отъезд молодого Алабина никого не удивил. Куда как больше разговоров вызвало другое событие, совпавшее с кузяевской свадьбой: из Сухоносова исчезла, как сквозь землю провалилась, колдуница, простоволоска Тошка Богданова.
15
16 июля 1907 года автомобильная Москва встречала князя Боргезе.
Итальянский князь мечтал на автомобиле за шестьдесят дней совершить путь в 13 тысяч верст по бездорожью от Пекина до Парижа, или, как писалось в газетах, «соединить столицу небесной империи с современным Вавилоном».
«Автомобиль князя до осей увязал в мягкой китайской грязи, — сообщали репортеры, — и, чтобы его вытаскивать, приходилось впрягать в него целые полчища кули (китайских носильщиков). Однако князь, несмотря на все препятствия, продвигался очень быстро, так как, выезжая часа в четыре утра, останавливался на ночлег не ранее 7—8 часов вечера, выгадывая таким образом если и не скоростью, то продолжительностью хода».
На 47-й день своего путешествия князь в прорезиненном «параплюе» по пыльной дороге, сбавляя скорость на поворотах и разгоняя ленивых кур, подъезжал к Москве. В Богородском знаменитого путешественника ждали члены Московского автоклуба, все в ботинках с крагами и в клетчатых кепи.
Наблюдатели на колокольне крикнули: «Едет!» Толпа подалась вперед. «Едет! Едет!» — замахали с ближнего поворота потные махальщики. «Ура!» — грянули члены Московского автоклуба. Ярко светило июльское солнце, в пыльной траве по обочинам тихо качались желтые придорожные цветы.
Оркестр, доставленный к месту встречи на автомобилях, вскинул трубы. Блеснули медные тарелки, капельмейстер, улыбаясь Цецилии Михайловне, взмахнул легкой рукой.
Она стояла нарядная, торжественная, в узком кружевном платье, подчеркивающем изыски ее фигуры, и прижимала к груди букет дивных цветов, задернутых от солнца белым тиком.
Георгий Николаевич в слезах, локтями и руками распихивая любопытных, добрался до автомобиля князя и, вскочив на подножку, обхватил князя за шею. Князь продолжал раскланиваться. «Ура! — кричали кругом. — Ура и виват!» Алабин расцеловал Боргезе троекратно и, стоя на подножке, кинул вверх свою кепи.
