– Чего-о? – переспросил Костя Бегемотный. (Вообще он был Василенко, но разве можно человека, который вместо «трехмегабитный» сказал «трехбегемотный», называть как-то иначе?)
– Если проще, то…
– Да, вот лучше проще.
– …то такие легенды, вроде Пиковой дамы, невозможны в евклидовом мире, но теоретически возможны при нарушениях детерминации. Любая из альтернативных вероятностей замкнута, но если их взломать и создать контакт, смешение, тогда возможна квантовая детерминация, в которой теоретически может материализоваться любой виртуальный продукт или даже желание. Раньше это называли магией. Любая магия может быть следствием такого взлома, совершенного в какой угодно вероятности. Грубо говоря, появляются спайки между ними, образующие свои собственные детерминации, где что угодно может следовать из чего угодно…
Да уж. Вот не сказал бы Саня, что это проще. Вот не сказал бы.
Народ сочувственно переглядывался, и он тоже чуть было не переглянулся с Лёхой, закатившим глаза. Но всё-таки сдержался.
– Ты веришь в ма-агию? – протянула Муся Три Извилины. Яна пожала плечами.
Всё-таки ее уважали. У любого гения бывают причуды, без них гений не гений, а так, китайская подделка. Так что народ не сильно умничал; тем более – вошла зарублитша и ровно через минуту двадцать три секунды начался титанический урок.
Надо сделать это, говорил себе Саня. Почему-то он был исполнен решимости. Надо, говорил он себе на втором уроке. Надо, надо, говорил на третьем. Надо, надо, надо сделать это, вот же ж блинский блин, говорил он на шестом, когда голова постепенно превращалась в зависший комп. В моноблок Apple, тяжелый как штанга. Надо прекратить ломать дебила и подойти к ней. Сегодня. Сейчас. Вот прямо после этого урока…
После восьмого он сидел в своем бункере № 666, обхватив свинцовую голову, и исподлобья глядел, как Яна собирает рюкзак.
– Ну подойдешь ты, – бубнил какой-то голос (так себе голос, Саня его и не слушал вообще), – и дальше что? Говорить-то о чем с ней будешь? О Пиковой даме?
«А это идея, – вдруг понял Саня. – Спасибо!» – мысленно сказал он голосу и попробовал встать. Не вышло.
И только когда Яна подошла к двери, ему вдруг стало так тоскливо, что он подскочил, как пружина, и принялся в темпе закидывать вещи в рюкзак.
– А прикольно ты это, – просипел он за Яниной спиной, когда догнал. – Ну, про Пиковую даму. Никогда не думал, что такие штуки бывают. Я, правда, почти ничего не понял…
(«Что ж ты несешь-то, баран?» – надрывался всё тот же голос.)
