Вокруг висели пыльные шторы и горшки без цветов, громоздились какие-то мешки и кучи, прикрытые желтыми газетками. На стене мутно отблескивало зеркало – прямо напротив стола, отражая всё его изобилие. Казалось, в этой комнате и еда должна быть пыльной и мутной, как в зеркале, а не чистенькой и аппетитной, как на самом деле.
Было ясно, что просто так плюхнуться и набить рот не получится: нужен какой-то этот, как его, этикет. Этикет для мальчиков, этикетка для девочек… Тьфу, всякая шелуха лезет в голову!
– Что тебя рассмешило? – лазеры снова уперлись в него.
– Ничего! Просто… ну… (давай, придумывайся быстрей!) …увидел, как много всего, и… и… благодарен вам. Вот.
– Ты можешь говорить то, что думаешь, – сказала она и впервые улыбнулась сама. Не зло, но и как-то жутковато. – Садись, не стесняйся. Тебе чай сразу налить или потом?
– Срафу! – заявил Саня: его рот уже был набит ветчиной, круассаном, виноградом и чесночным соусом.
– Срафу так срафу, – улыбнулась она еще жутче. Саня не улыбался, а работал челюстями. И зазеркальный Саня тоже работал ими, еще и головой тряс, чтоб побыстрей. Наверно, зеркало специально поставили тут, чтобы видно было, как ты ешь – как человек или как хрюндель.
Интересно: это так кажется, что картинка в зеркале немного подвисает, как видео на ютубе? Или оно просто мутное, не мыли с Куликовской битвы…
Манекены, вдруг вспомнил Саня. (Он и не забывал на самом деле, просто в голову лезло всякое другое.) Эта бабуленция что-то о них знает. И боится их.
Сударыня налила ему чаю из старинного чайника с отколотым краем.
– А вы, – начал Саня, когда во рту освободилось немного места, – вы же знаете, кто эти… ну, вот эти…
– Запивать вредно, – сказала она с той же улыбкой. – Это старики глотают, как удавы, а у тебя вон сколько зубов!
– Ну блин же, – начал было Саня, но она перебила:
– Не суетись. Достаточно того, что понятно без слов. Будет необходимость – узнаешь больше. Но только если будет необходимость…
Она уже не улыбалась. Наоборот, стала вдруг серьезной, даже грустной.
Сане не было понятно ничего, кроме того, что ему заткнули рот. Он обиженно набил его бисквитом с колбасой (молчать, так хоть с пользой).
Какое-то время были слышны только вздохи и чавканье. Саня старался, конечно, потише, но всё равно это нереально, когда столько всего, а ты не завтракал.
Впрочем, и молчать было нереально.
– Прикольненький чемодан, – сказал он, когда немного наелся. – А что в нем? Если не секрет?
