***
Вот оно – все как во сне. Покосившаяся деревянная церковь, поросшая травой. Старик в лохмотьях пялится на нее стеклянным глазом и тянет «Дааааай…», тряся скрюченными руками. Металлический грохот из кузницы. И невесть откуда доносящийся невыносимый скрежет.
Криков и плача не было слышно. «Фух, ну, хоть это хорошо», – подумала Трина. Она остановилась. «Идти ли дальше? Может, и так эти сны закончатся, ведь здесь никто не кричит? Уже не кричит? Или еще не кричит?..» В этот момент стая ворон с характерными звуками вздернулась откуда-то из травы. «Не ходи… Не ходи…» – услышала Трина в их зловещем каркании, а следом: «Сама… сама… сама виновата…». И тут же из церкви раздался оглушительный вопль.
Смеркалось. Трина хотела убежать. Но будто неведомая сила понесла ее ко входу в церковь. Казалось, что она все здесь знает, что она здесь уже была и не один раз, она будто знала, что увидит дальше, ноги как будто сами шли по знакомой дорожке.
За обветшалым алтарем был люк и спуск куда-то вниз. Трина сопротивлялась самой себе, но, цепляясь за полугнилую лестницу, скатилась куда-то в темноту.
«Катююююшааааа…» – услышала Трина и на ощупь медленно пошла в направлении звука. Кто-то продолжал звать Катюшу. Меж тем глаза Трины привыкли к темноте (в подвал откуда-то сверху все же попадали едва уловимые лучи света) и она увидела вход в комнату, из которой доносился зов.
Трина вошла и обмерла от ужаса. В углу стоял старинный стул, к которому была привязана маленькая девочка. Девочка была без одежды. Ее рот был открыт, с губ стекала кровь, а лицо, волосы и тело были забрызганы густой белой жидкостью. Девочка открыла глаза и издала истошный крик. А в ответ гулкими ударами отозвалось «Не верю… Не верю… Не верю…»
Трина отвязала девочку от стула. Девочке было лет пять-шесть. Она смотрела на Трину с испугом. «Пойдем скорее», – сказала Трина, взяв ее за руку.
И в это время она заметила в комнате у дверного проема мужчину, который заправлял рубаху в штаны. У Трины перехватило дыхание. Мужчина вышел из комнаты и проем тут же превратился в стену. «Как нам теперь отсюда выйти?!»
– Это он, это он, он сделал это со мной! Ты веришь мне? – в слезах пролопотала девочка.
В ответ раздалось гулкое «Не верю… Не верю… Не верю…»
– Верю, малышка, верю, я все видела, – ответила Трина девочке.
После этих слов девочка начала словно таять, а у Трины закружилась голова и пошли круги перед глазами.
Когда Трина вернула равновесие и открыла глаза, она обнаружила себя на каком-то старинном кладбище. Не успев оглядеться, она услышала душераздирающий скрежет совсем рядом – это сдвигалась могильная плита с эпитафией «Сама… сама… сама виновата…»
