Поведение животных резко менялось. Собаки, спокойные до этого, начинали скулить и вести себя беспокойно, они вырывали провода механизма, стимулирующего кожу, и, чего не случалось ранее, пытались избавиться от закрепленных во рту пробирок для сбора слюны[52].
Ученые, изучающие поведение животных, называют типы поведения, наблюдаемые в неожиданных ситуациях, поведенческими смещениями. Для людей это тоже характерно. Когда мы сталкиваемся с ситуацией, на которую нет четкого ответа, мы можем начать озадаченно почесывать затылок или постукивать ручкой по столу. Не важно, в чем состоит проблема, но как чесание затылка или постукивание ручкой может помочь ее разрешить? Если мы хотим отобразить неопределенность в программе PowerPoint, мы тоже «чешем затылок» – ставим знак вопроса. Конечно, затылок можно почесать, потому что зачесалась голова, но в неопределенной ситуации подобное действие вряд ли будет уместным.
Эти наблюдения убедительно доказывают, что поведенческие смещения сигнализируют о том, что мозг продирается через контингентные формулы, если он не в состоянии определить последствия конкретной реакции. Но интересно, что такое смещенное, кажущееся нефункциональным поведение может иметь и собственную функцию – оно позволяет нам реагировать (расхаживать, почесываться и т. д.) на неопределенную ситуацию понятным образом и, снижая уровень тревоги, позволяет прорываться сквозь неопределенность и находить оптимальное поведение. Однако иногда, как бы сильно мы в терапевтических целях не почесывали затылок, обстоятельства не позволяют нашим контингентным калькуляторам правильно отреагировать. Обстоятельства, подобные бедности, популярности, приему психотропных веществ, эмоциональному и физическому насилию, а также неисправным нейронным функциям, могут привести к дефициту контингенций и в итоге проявиться в виде психического заболевания, такого как обсессивно-компульсивное расстройство, посттравматическое стрессовое расстройство или депрессия[53]. В восьмой главе я подробно расскажу о таких реакциях, которые вовсе не способствуют адаптации к неопределенности.
Интересно поразмышлять над тем, что подобные контингентные расчеты могут быть эмпирической основой того, что философы называют свободой воли. Философы – предшественники психологии – считали, что свобода воли присуща исключительно человеку и не зависит от природных сил, которые влияют на другие функции. То, что мозг вычисляет последствия возможных реакций, может считаться более естественным толкованием свободы воли в том смысле, что такие мозговые расчеты, в большинстве случаев основанные на прошлом опыте, влияют на индивидуальные реакции. Принимая во внимание эту сложность, маловероятно, что два человека будут абсолютно одинаково реагировать на схожие ситуации. Соответственно, «свобода воли» – это более точное описание гибкого и информированного поведенческого отклика, чем «закрепленная воля», которая предполагает предсказуемые реакции, а похоже, именно так считали первые бихевиористы
