Осторожно взяв несколько изюминок листочком, я направился к дракону. Ящер все также тупил в никуда. Наткнув сушеную ягодку на первую попавшуюся палочку, я запихал угощение в пасть Кранморилу, положил на зубы, сжал пациенту челюсти ударом колена снизу, и немного подождал. Ничего не произошло, у подопытного лишь глаза малость заслезились. Но возможно, это от того, что тот уже сколько времени на жаре не моргая сидел. Выждав еще пару минут и убедившись, что средство не помогает, я смочил палочку в драконьих слезах и наткнул вторую изюминку. Нет, не думайте — я чистым концом дракону в глаз тыкал. Ну, в смысле — чистым концом палочки! А то знаю я вас, пошляки, уже, поди, напредставляли.
Так вот. Магическое зрение я до конца не снимал, и было видно, что едва светившаяся сушеная огненная изюминка начала резко наращивать сияние. Раз в десять, наверное. Слеза, зачерпнутая с края века, полностью и без остатка впиталась в ягодку. Во сколько раз на самом деле усилилось действие этого, уже без сомнения, скорее боеприпаса, нежели угощения, я не хотел даже предполагать. Конечно, было краткое искушение попробовать, но я сдержался. Даже без усилия. Просто вспомнил, что у меня штраф на жопу, и, если что, реактивной струе будет просто неоткуда вырываться.
Повторив манипуляцию с закладкой изюма в дракона, я на всякий случай отбежал на несколько метров в сторону, вбок, и сотворил щит бездны. Сперва ничего не происходило, и я было уже собирался скормить ему по этой схеме все запасы местного изюма, но затем Кранморил начал оживать. Сначала у него начали очень сильно слезиться глаза. После, он сначала медленно, но затем все быстрее и быстрее, принялся мотать мордой из стороны в сторону. После чего ящер зажмурил глаза, жалобно завыл и, разинув пасть, изрыгнул настолько мощную струю огня прямо перед собой, что пробил навылет черное облако прорыва бездны.
Увидев это, я понял, что моей маны мне однозначно не хватит, если такой залп попадет в меня, и принялся осторожно подкрадываться к облаку, чтобы, если что, перелить из него энергию в щит. Даже если после этого мое защитное заклинание превратится во второй прорыв, это, мне кажется, лучше, чем поджариться в таком мощном пламени.
Но дракон или не видел меня, или не держал зла, или еще не успел сообразить, что с ним и по какой причине происходит. А повторив свое пламяизвержение еще два раза, он начал окончательно приходить в себя. Взгляд медленно прояснялся, хотя слезы и текли чуть ли не ручьем. Кранморил тяжело дышал, словно только что обежал долину по периметру, и, кажется, мысленно матерился. Хотя, мысли было сложно разобрать — в голове у него сейчас была такая каша, что можно было зачерпывать и кушать.
