Для того чтобы не смущать Титго большим количеством болгар, Живков решил взять с собой только молодого и энергичного министра иностранных дел Петра Младенова. Перед этим прямо на именинах Джурова они вдвоём долго приобщали «неофита» таинствам воспоминаний о будущем.
Сейчас оба уютно устроились в кожаных креслах личного самолёта главы НРБ, и проговаривали свои партии в предстоящих переговорах ещё раз. Им важно было заручиться не только принципиальным согласием Тито, но и подтолкнуть его к конкретным решениям и постановлениям на уровне Скупщины.
— Вот так вот, друже, не пройдёт и десяти лет, и ты обвинишь меня в чудовищных преступлениях, — старик хитро по-крестьянски улыбается в усы, но глаза его совершенно серьёзны. — Как говорится, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным.
— Я пока ничего не могу сказать, — в голосе министра слышится оскорблённое достоинство. — Как я сегодня могу отвечать, за то, что может быть, и не сделаю через десять лет? Да и вы товарищ Живков, сейчас уже не можете с уверенностью сказать, как будут развиваться события в мире, после всего, что случилось в последний год.
— Не сердись! — Живков ласково треплет Петра по плечу. — Я старше тебя на 20 лет и могу себе позволить чуть-чуть пошутить, разве нет?
— Товарищ Живков, а мы точно сможем достать этого нацистского прихвостня?
— Там вопрос был в том, что наше партийное руководство возражало против выдачи его сербам. Хотели судить его сами у себя. Вот он и живёт спокойно в Вайоминге. Большого интереса для американцев он не представляет, поэтому тут проблем быть не может. А мы с Джуровым после неудавшегося путча, хорошо всех прошерстили. Сейчас и в ЦК, и в Совмине у нас просто удивительное единодушие. Беспокоят, правда, меня наши генералы и адмиралы. Придумали мы с товарищем Джуровым один ход, но я пока лучше промолчу.
10 января 1980 г. Тирана. Резиденция президента Албании и главы АПТ. Энвер и Неджмие Ходжа.
В роскошном трёхэтажном особняке под черепичной крышей, в зале у камина сидел в любимом кресле несменяемый лидер Страны Орлов Энвер Халиль Ходжа. Он в который раз перечитывал короткое письмо, доставленное егерской депешей прямо из клинического центра Любляны.
— Мне кажется очень опасной эта поездка, дорогой. — Неджмие разливает крепки турецкий кофе по чашкам, одновременно пытаясь достучаться до разума влиятельного супруга. Как ей кажется, он в полушаге от гибели. — Если тебе надоело жить, то это одно, но ведь может погибнуть дело всей нашей жизни. Неужели ты не понимаешь? На тебе же лежит ответственность перед всем прогрессивным человечеством. На всё планете только ты один остался верным последователем настоящего коммунистического учения.
