Материнское сердце, конечно, не могло терпеть до следующего дня. Какой тут сон. Елена тут же вскочила с дивана, накинула лёгкий плащ и бросилась на улицу ловить такси. Через 10 минут она уже стучала каблучками по ступеням «Пирогова», поднимаясь на этаж интенсивной неврологии.
В этот вечер дежурила Радка Благова, с которой у Елены сложились дружеские отношения. Радка хорошо говорила и понимала по-русски. Учила Елену болгарскому.
— Бог знает, сколько вам тут жить придётся, а с языком всё равно проще общаться. Хоть у нас и по-русски все почти говорят. — Повторяла она каждый раз.
Вежинов так хорошо вышколил персонал, что даже, несмотря на симпатию, Радка отказалась пропустить Елену к сыну.
— Скъпа моя, пойми сама, — ласково уговаривала она Елену. — Ты переволнуешься, ще припаднеш до обмороку, что-нибудь поломаешь… Боре своему повредишь что-нибудь. Всем только хуже будет. Ты лучше возьми швабру, дезраствор, ведёрко, да подмахни пыль в коридоре, если мало будет, можешь и лестницу захватить. Потом в сестринской на мою кушетку приляг. А утром придёт Вежинов, посмотрит общее состояние и допустит тебя к сыночку твоему.
Опытная сестра знала, что лучше всего успокаивает монотонная работа.
Месяцем ранее. Новосибирск.
С самого начала августа, когда ещё ничто не предвещало недоброго, Елена Афанасьевна чувствовала какую-то тупую боль в груди. Сердце как будто что-то сжимало. Вроде и дома, и в училище всё было в порядке. Юля успешно сдала сессию, прошла летнюю практику на стройке корпуса НЭТИ. У Борьки с Леночкой тоже всё благополучно. Он регулярно звонил из Софии, рассказывал, что у них много работы, но они собираются к сентябрю вернуться. Говорит, что надо дальше учиться. Хватит заниматься непонятно чем.
— Это тебя, наверное, беспокоит, что отношения с Болгарией сейчас сильно ухудшились, — выдвинул свою точку зрения Григорий. — Нас ведь даже не пустили на неделю. Главное, даже не сообщили о причинах. Хотя, это-то как раз к лучшему. Денег мы сколько сэкономили! За садом опять же присмотр нужен.
— Нет, Гриша, — Елена тяжело вздыхала, положив руку на грудь. — Нет, политика тут совсем ни при чём, я даже не знаю, может климакс? Мне же уже сорок девять в этом году.
— Да, брось, Алёнка, ты ещё баба в самом соку, — муж попытался проявить участие. — Может, это? Пойдём? Покувыркаемся, пока дочка где-то носится?
— Тьфу на тебя, старый! — Елена махнула на мужа рукой и пошла на кухню.
Вот тут отец ошибался. Материнское сердце болело не зря!
