Обдумав случившееся на свежую голову, то есть во время и после утренней гимнастики, гигиенических процедур и чашки крепкого кофе, Бармин решил, что все равно ничего со своим одиночеством сделать пока не может, а значит нечего тратить зря на это нервы. Пешком ему до Хернсунна – тем более, зимой, - не дойти, а остальные поселения в этой части острова, как он слышал, давно заброшены за ненадобностью или обживаются только на лето. Да и что бы он стал там делать, даже если бы дошел? Безымянный ссыльнопоселенец из Барентсбурга? Даже не смешно. Но в том-то и прелесть навязчивых идей, что логика говорит одно, а душа, сердце или еще, что там есть в человеке, требуют другого. В общем, уговоры не помогли, и Бармин не на шутку психанул. Вот, вроде бы, уже почти два месяца обретается в этом мире, выживая в одиночку чуть ли не на Северном полюсе, и до сегодняшней ночи был не то, чтобы уж вовсе спокоен, но жил, как реалист, и, по большому счету, не тужил. А сегодня с утра, можно сказать, пошел вразнос. Психанул не по-детски, и лекарство против истерики нашел тоже недетское.
Так и не позавтракав, - кофе не в счет, - Бармин опрокинул стакан казенной, надел бараний тулуп и собачий треух, забросил на плечо винтовку и пошел вымещать свое расстройство на мороз. Тут, совсем рядом с домом размещалось его персональное стрельбище: несколько деревянных столов и табуретов, натащенных из ближайших домов, несколько дерюжных мешков с мишенями – собранными на крепостной свалке пустыми консервными банками, бутылками и прочим подходящим для этого дела хламом, - дрова для костра и заранее изготовленные по всем правилам смоляные факелы. Видимость, в целом, была неплохая – все-таки навигационная полярная ночь[15], а не полный мрак, - но стрелять по мишеням было бы затруднительно. И вот Бармин доплелся до линии мишеней, споро расставил на столах и табуретах банки, склянки и прочий мусор, сделал еще пару глотков из спрятанного в кармане ополовиненного на треть полуштофа и полез в другой карман за спичками, чтобы запалить два костерка подсветки. Заодно он собирался закурить, но спичек не нашел, и зажигалку тоже, как тут же выяснилось, забыл дома.
- Твою ж мать! – выругался Игорь[16] вслух, представив, что теперь, чтобы пострелять, придется снова тащиться в дом.
Он был не просто раздражен своей забывчивостью. Он был буквально взбешен этой глупой накладкой, да и вообще, возможно был не совсем адекватен, потому что в следующее мгновение ткнул указательным пальцем в сторону сложенных шалашиком дров и заорал во весь голос:
