Луну окружают звезды — полки´ с развернутым знаменем, —
Так я иду средь красавиц и славных моих полков.
И если исходит мраком броня, в боях почерневшая,
То чаши в руках прелестных сияньем полны до краев.
Рабыни играют на лютнях, а наши храбрые воины
Мечами такт отбивают на звонких шлемах врагов.
Пленник, праздником в Агмате ты унижен, огорчен,
А ведь как любил ты прежде эти шумные пиры!
Дочерей своих голодных, изможденных видишь ты,
Им в обед не бросят люди финиковой кожуры.
Дочки, чтоб тебя поздравить, шли по грязи босиком, —
Прежде ноги их ступали на пушистые ковры!
Входят бледные, худые — целый день они прядут,
А росли в благоуханье мускуса и камфары.
И умыться и напиться — лишь горючих слез родник.
Летом жнут чужую ниву, изнывая от жары.
Вот и свиделись! Уж лучше б этой радости не знать.
Как судьба щедра порою на недобрые дары!
Раньше ты над ней владычил, стал теперь ее рабом.
Лучше позабыть былое, царский блеск иной поры.
Если кто-то славой счастлив, пусть поймет ее тщету
И стыдится обольщенья, как ребяческой игры.
Поет тебе цепь в Агмате песню свою.
Ни плоти твоей, ни душе нет забытья.
Вонзалось твое копье жалом змеи,
А ныне цепь обвивает тебя как змея,
Не даст растянуться на жестком ложе твоем —
Обнимет тесней, не жалость, а жало тая.
Лишь богу пожалуюсь в неодолимой тоске.
Услышит меня один лишь творец бытия.
А те, что не ведают, где и как я живу, —
Они мне чужие, они мне уже не друзья,
Какие дворцы ты имел и каких певиц!
А ныне дворец твой — темница, и цепь — певица твоя.
Надо мною пролетает стая горных куропаток,
Пролетает и не знает о темницах, о цепях.
И заплакал я невольно, — я хотел умчаться с ними,
Не от зависти заплакал, мне свидетелем Аллах.
Стать хотел я вольной птицей, чтоб лететь к родным и близким,
Чтоб с душою беспечальной не встречать рассвет в слезах.
Пусть они утрат не знают, пусть не ведают разлуки,
Не проводят дни и ночи в нескончаемых скорбях.
Пусть не слышат скрип засова и тюремной двери скрежет,
Пусть не знают, как жестоко отравляет сердце страх.
У меня одно мечтанье — встреча скорая со смертью,
Я не в силах жаждать жизни — цепи на моих ногах.
О источник моих очей, ты заструился снова.
Скорблю и плачу — и жить не хватает силы.
Из сердца рвется огонь, как из вулкана лава,
Сердце мое пожар и потоп вместило.
Вода и огонь враждуют неукротимо,
И только моя судьба врагов примирила,
Унижен я был, просил судьбу о пощаде,
Она же горчайшим горем меня казнила.
От сердца живого кусок оторвать невозможно,
