Воина, певицу иль монаха?
Где надеждой сердце трепетало, —
Ныне лишь сырой песок и глина,
Как узнать эмира и вельможу,
Различить раба и господина?
Нищего рассыпались лохмотья,
И парча румийская истлела.
[2]Как узнать, кого нужда терзала,
Кто в шелках бесценных нежил тело?
Всех поглотит алчная могила.
Все уснут до часа Воскресенья.
Что же стоит знатность и богатство,
Если нам от смерти нет спасенья?
К тебе, невежда, льстец и мот
Бегут, едва блеснет восход.
За подаянием к тебе
Спешат гадатель, виршеплет.
Лжецов, бездельников, глупцов
В твоих покоях — жадный рой;
И каждый норовит развлечь
Тебя пустою болтовней.
Но ты им в лица посмотри —
Кто их, скажи, людьми назвал?
Вот морда хитрая лисы,
Вот волка хищного оскал,
Вот злой шакал, а вот хорек,
А этот — словно жирный кот,
Что изготовился к прыжку
И мышь в потемках стережет.
Когда на дружеском пиру мы допили вино,
Под мышку взяв пустой бурдюк и распалив отвагу,
Я к винной лавке подошел, хозяина позвал, —
Тот рысью побежал ко мне, не убавляя шагу.
Он дни и ночи служит тем, кто тешится гульбой,
Кто ценит выше всех даров наполненную флягу.
Я крикнул властно: «Эй, живей!» Он налил мне вина,
Я плащ и платье дал в залог за пламенную влагу.
«Но дай мне что-нибудь надеть, — торговцу я сказал, —
Я ни с одной из жен моих, клянусь, в постель не лягу,
Пока с тобой не разочтусь!» Но я ему солгал,
Аллах свидетель, — я солгал, я обманул беднягу.
Вернулся я в кружок друзей с тяжелым бурдюком,
И мы смеялись, говоря, что мой обман ко благу.
Клянусь Аллахом я, что стало мне завидно
На тех, что по земле свой краткий путь прошли.
Я столь давно живу, что затерялся где-то,
Среди живых людей — я ото всех вдали.
Расставшись с кем-нибудь, не думаю, чтоб снова
На этом свете мы друг друга обрели;
Увидит он меня, завернутого в саван,
Иль место, где мой прах когда-то погребли.
Взгляни и убедись: как мало их осталось,
Таких, чтобы мой гроб к могиле понесли.
Все заняты собой: они, еще живому,
Швыряют мне в лицо сухую пыль земли.
Люди — созданья, что схожи друг с другом во всем,
Только деяньями разнятся те и эти.
Все обо всех говорят и правду и ложь,
Судят по зыбкой черте, по неточной примете.
Каждый — поступок другого рад осудить,
Каждый — проступки свои держит в секрете.
Совесть его отягчают сотни грехов,
Но за малейшую малость ближний в ответе.
Каждый доволен собой, счастлив собой
И наслаждается жизнью беспечно, как дети.
