Там тростники зеленые и сладостные луга,
Яркая молния в небе сверкает жалом клинка,
Утром и вечером белые скопляются облака.
Песню запой, погонщик, в песне этой воспой
Стыдливых дев длинношеих, сияющих красотой.
В черных глазах красавиц черный пылает свет,
Каждая шею клонит, словно гибкую ветвь.
Каждая взглядом целит — не думай сердце сберечь!
Ресницы — острые стрелы, взгляд — индостанский меч.
Шелка тоньше и мягче, белые руки нежны —
Алоэ и мускусом пахнут, как у индийской княжны.
Заглянешь в газельи очи — грусть и влажная тьма,
Их черноте позавидует даже сурьма сама!
Чары их столь убийственны, столь карминны уста!
В ожерелья надменности убрана их красота!
Но одной из красавиц желанья мои не милы.
Она холодна к человеку, сложившему ей похвалы.
Черным-черны ее косы, каждая — словно змея;
Они следы заметают, а это — стезя моя…
Аллахом клянусь, я бесстрашен и презираю смерть!
Единственное пугает — не видеть, не ждать, не сметь.
Мы в долине повстречались меж отвесных скал,
Придержи верблюда — пройден трудный перевал;
Милой больше не воротишь — был и минул шквал,
Туча молнию метнула, гром отрокотал.
Здесь приют, а свет слепящий — молнии кинжал,
Здесь цветы — что самоцветы: лал, опал, коралл;
Мягки травы тут, а ветер выше всех похвал,
Веселись и услаждайся, раздувай мангал.
Вот и волк степной волчиху сладостно позвал,
Вот в ответ с деревьев грянул звонких птиц хорал.
Вот и дождь благословенный пал на краснотал,
Словно слезы тех влюбленных, чей прибыток мал.
Что ж! Впивай дурманы луга, осуши бокал,
Радуйся весенним трелям птичьих запевал!
Первые сыны Адама — те, кто здесь бывал,
Нам в преданьях описали райский сей привал.
О, где ты, покинутый старый мой дом?! О, где?!
Светильни твои мне светят в пути везде.
К тебе из пустыни я жалобу шлю свою,
Тебя вспоминаю и слезы ручьями лью.
И утром и вечером нету покоя мне,
Скитаюсь и денно и нощно в чужой стране.
Верблюдицы наши, хоть пища горька, скудна,
Почти не знавали в дороге покоя, сна.
Их страсть моя гонит навстречу тебе, тебе,
Да только не будет удачи в такой гоньбе!
О, сколько в пути пересек я песков, пустынь!
Ни разу коню не сказал: «Постой! Поостынь!»
Но даже усталый не сетуй верный конь,
А я изнемог от напрасных надежд, погонь.
