Лабрайда Быстрой-на-Меч-Руки-в-Сече.
Когда проходил я равнину Луад,
Видел на ней я Древо Победы.
На холме одном, в той же равнине,
Видел я пару змей двуглавых.
Когда достиг я светлого места,
Где живет Либан, она мне сказала:
«Мил ты, о Лойг, мне, но все ж милее
Мне был бы Кухулин вместо тебя».
Красота — победа без пролитья крови —
Удел дочерей Айда Абрата.
Фанд так прекрасна — о, блеск славы! —
Что королевам с ней не сравниться.
Там обитает — мне так сказали
Безгрешное племя отца-Адама
>{128}.
Но красотою Фанд, как я видел,
И всех живущих там превосходит.
Еще я видел бойцов там светлых,
Которые бились разным оружьем,
Также одежды, цветные ткани,
Много прекрасней наших одежд.
На пиру я видел много милых женщин,
Много девушек, прекрасных собою.
А на охоте, средь холмов лесистых,
Там состязались красивые юноши.
В доме — много певцов и музыкантов
Для увеселенья женщин и девушек.
Если б не спешил я скорей обратно,
Я б там предался истоме сладкой.
Прекрасна Этне, когда пред нами
Стоит она на холме высоком.
Но та женщина, что я тебе назвал,
Красотой несравненной отнимает разум.
Слушая его, Кухулин приподнялся, на ложе и сидел, закрыв лицо рукою. По мере того как Лойг рассказывал, он чувствовал, как разум его проясняется и силы прибывают.
— Теперь, о Лойг, пойди разыщи Эмер, жену мою, и расскажи ей все, что со мною было. Скажи ей также, что мне с каждым часом становится лучше. Пусть она придет навестить меня.
Пошел Лойг к Эмер и рассказал ей, в каком положении находится Кухулин.
— Плохо для твоей чести, о Лойг, — сказала ему Эмер, — что, имея дело с сидами, ты не достал от них средства для исцеления твоего господина. Позор уладам за то, что они не ищут способа помочь ему. Если бы Конхобар был ранен, или Фергус впал в сон, или Конал Победоносный получил увечье, — Кухулин быстро бы помог им!
Горе! Тяжкая боль меня охватила
Из-за любимого моего Кухулина,
Сердце и кожа болят у меня,
О если б могла я помочь ему!
Горе! Сердце мое окровавлено
Страданием за бойца равнин,
Что не может он нынче выйти, как встарь,
На собрание в праздник Самайн.
Пригвожден он к своему ложу
Из-за видения, что предстало ему.
Гаснет голос мой, ослабел совсем
От страдания из-за мук его!
Месяц, зиму, лето, целый год уже,
В вечной дреме злой, без доброго сна,
В тяжком молчаньи, слова ласки не слыша,
Лежит, о Лойг, страдая, Кухулин мой!
Быстро собралась Эмер, пришла в Эмайн-Маху, вошла в дом Кухулина и села у его ложа.
